Все удивленно на него посмотрели. Священник всегда умудрялся добывать такие сведения. Иногда казалось, что в его подсознании хранятся разнообразные факты и обрывки новостей, которые хозяин по желанию мог воскрешать в памяти.

– Вы уверены? – спросил отец Себастьян. – В то время семейство Крэмптонов жило на севере Лондона. Он перебрался в Суффолк лишь после смерти жены. Этим делом должна была заниматься столичная полиция.

– Я что-то читал, – спокойно заметил отец Перегрин. – Помню доклад по этому расследованию. Думаю, несложно выяснить, что человека, который давал показания в суде, звали Роджер Джарвуд. И в то время он был сержантом столичной полиции.

Отец Себастьян наморщил лоб.

– Неудобно получается. Их встреча – а рано или поздно она произойдет – вызовет у архидьякона болезненные воспоминания. Но тут уж ничем нельзя помочь. Джарвуду необходимо отдохнуть и набраться сил, комнату я уже обещал. Три года назад, еще до повышения, когда он регулировал дорожное движение, а отец Перегрин врезался задним ходом в стоящий грузовик, инспектор оказал колледжу неоценимую помощь. Как известно, он довольно регулярно посещает воскресную службу, и по-моему, это ему на пользу. Если его присутствие вызовет горестные воспоминания, что же, архидьякону придется с ними справляться, как справляется со своими отец Джон. Я попрошу разместить Эмму в гостевых комнатах «Амвросий» сразу за церковью, а коммандер Дэлглиш будет жить в номере «Иероним». Тогда «Августин» достанется архидьякону, а «Григорий» – Роджеру Джарвуду.

Намечаются тяжелые выходные, пришло в голову отцу Мартину. Отцу Джону придется видеться с архидьяконом, что сильно его огорчит. Да и сам Крэмптон едва ли обрадуется такой встрече, хотя вряд ли она будет для него неожиданной: он ведь должен знать, что отец Джон здесь, в Святом Ансельме. И если отец Перегрин прав – а он всегда прав, – то встреча архидьякона и инспектора Джарвуда, скорее всего, поставит в неловкое положение их обоих. Рафаэля трудно будет проконтролировать и непросто удержать подальше от архидьякона, в конце концов, он старший студент. И еще Стэннард. Его и так нельзя назвать приятным гостем, а тут всплывают какие-то сомнительные причины для визита. Но больше всего проблем возникнет из-за присутствия Адама Дэлглиша: он будет безжалостно напоминать о том несчастье, которое, как они считали, осталось в прошлом.

Голос отца Себастьяна вывел его из задумчивости:

– А теперь пора выпить кофе.

Вошедший в кабинет Рафаэль Арбетнот замер в ожидании со свойственной ему грациозной уверенностью. Казалось, что его элегантную и сшитую по фигуре черную сутану с рядом пуговиц, не похожую на стандартные сутаны других студентов, только что сняли с вешалки портного. Темное аскетичное одеяние резко контрастировало с бледным лицом и сияющими волосами Рафаэля. Молодой человек, как ни парадоксально, одновременно был похож и на священника, и на актера. Отец Себастьян постоянно чувствовал некоторую неловкость в его присутствии. Он сам отличался внешней привлекательностью и всегда ценил – быть может, иногда и переоценивал – привлекательность в мужчинах и красоту в женщинах. Видимо, только в случае с женой это качество оказалось несущественно. Но мужская красота приводила его в замешательство и слегка возмущала. Молодому человеку, особенно молодому англичанину, не подобает выглядеть как слегка распутный греческий бог. Нельзя сказать, что Рафаэль был женоподобен, однако отец Себастьян знал, что подобная красота больше притягивает мужчин, чем женщин, даже если расшевелить его собственное сердце она была не властна.