Второй акт оперы Артур провел в размышлениях.
Зачем здесь Родионов? Надо ли им встречаться? Что может дать эта встреча и не подумает ли Савелий, что он, Артур, намеренно объявился в Вене, дабы каким-либо образом истребовать долг за освобождение Савелия от Сахалинской каторги? Не хотелось бы, чтобы Савелий Родионов подумал о нем нелестно.
Но, с другой стороны, они знакомы накоротке, обязаны друг другу услугами, совершенными в прошлом и могущими совершиться в будущем. Да и неприлично не поздороваться с давним знакомцем и, по крайней мере, не поинтересоваться, как идут его дела…
Посему, когда закончилась опера, Артур, первым выйдя из ложи, встал в коридоре, поджидая, когда из соседней ложи соизволит выйти чета Родионовых.
Они вышли не сразу. Очевидно, Лизавета приводила себя в порядок после всхлипываний и, похоже, слез.
– Guten Abend![1] – по-немецки поздоровался Артур, слегка склонив голову. И уже по-русски добавил: – Позвольте представиться, господа и дамы: граф Ламбер.
– Вот как? – Лизавета вскинула на него глаза и протянула руку для поцелуя. – Guten Abend, Graf.
– Ты не меняешься! – даже не удивился Родионов, переждав, пока Артур коснется губами тыльной стороны ладони Елизаветы, и затем протягивая для пожатия руку. – Ты как здесь?
– Auf der Durchreise,[2] – ответил Артур, глядя мимо Родионова.
– А-а, – протянул Савелий. – Ты где остановился?
– В «Гранд-отеле», – уже по-русски ответил Артур.
– Да ты что? – радостно воскликнул Родионов. – Мы тоже там.
– А давно вы в Вене? – поинтересовался Артур.
– Почти полтора месяца, – ответил Савелий Николаевич.
– Что, новое дельце? – хитро посмотрел на Родионова «граф» и прищурил глаз.
– Что-то вроде того, – неопределенно ответил Савелий и перевел разговор в иное русло: – Как тебе опера?
– Превосходно! – ответил Артур.
– Согласен. Моя дражайшая половина, – Родионов с улыбкой посмотрел на Елизавету, – даже прослезилась малость.
– Слышал, – сказал Артур.
– То есть?
– Я сидел в соседней с вами ложе и слышал всхлипывания Елизаветы Петровны. Заглянул, кто же это такой чувствительный, и увидел вас. Даже посочувствовал немного.
– Вот как? – Лизавета посмотрела на Артура с опаской. – Что же, я так громко ревела?
– Ну не то чтобы громко… – замялся Артур. – Именно так и надо сопереживать на хорошей опере.
Так, за разговором, они вышли на бульвар.
Ровно пятьдесят лет прошло с тех пор, как кайзер Франц-Иосиф подписал указ о сносе крепостных стен вокруг центра города. Так образовалось незамкнутое кольцо, то есть «ринг», имеющий форму подковы, концы которой выходили на Дунайский канал. Бульваром Рингштрассе стала чуть позже, когда на ней стал возвышаться готический Ратхаус – величественная ратуша Вены с «железным ратушным человечком» на главной ее башне, да еще расположились городские парки с фонтанами и скульптурами и выросло здание Парламента, построенного в старом греческом стиле.
«Гранд-отель», отель-дворец, один из первых Гранд-отелей в Европе, светился множеством огней. Он был похож на огромный пароход, плывущий по океану в ночной тьме. За ним скорее угадывалась, нежели виделась темная громада собора Святого Стефана на Штефансплатц – символа города Вены – с древними подземными катакомбами и склепами с захоронениями в них представителей династии Габсбургов.