— Не знаю. Реки явно прибавилось. Это твой корабль?

— Судно, — поправил ее собеседник. Он был выше ростом, чем отец Эск, но помоложе и одет, как цыган. Большинство его зубов превратились в золотые, однако Эск решила, что сейчас не время спрашивать, как это произошло. Кроме того, у мужчины был шикарный загар, которого богачи пытаются добиться, днюя и ночуя на дорогих курортах, хотя на самом деле, чтобы его заполучить, требуется всего лишь каждый день трудиться до изнеможения на открытом воздухе. Мужчина хмурил брови.

— Да, это мое судно, — решительно изрек он, стремясь снова завладеть инициативой. — А вот что ты на нем делаешь, хотел бы я знать? Из дома, небось, сбежала? Будь ты мальчишкой, я бы предположил, что ты отправилась на поиски счастья.

— А разве девочки не могут искать счастья?

— По-моему, им полагается искать счастья с богатыми юношами, — ответил незнакомец, одаривая ее улыбкой на двести карат и протягивая смуглую ладонь, пальцы которой были унизаны перстнями. — Пойдем позавтракаем.

— Вообще-то мне хотелось бы воспользоваться вашим туалетом, — сказала Эск. Незнакомец разинул рот.

— Но это же баржа!

— И что с того?

— А то, что здесь имеется только река. — Он похлопал Эск по руке и добавил:

— Но ты не волнуйся, она привыкла к такому обращению.

Матушка стояла на причале, и ее башмак выбивал дробь на деревянном настиле. Невысокий человечек, чья должность примерно соответствовала начальнику Охуланского порта, испытал на себе полную силу ее взгляда и заметно поник. Впрочем, лицо матушки не выглядело так зловеще, как, к примеру, выглядят клещи для выдирания ногтей, зато ясно намекало, что клещи для выдирания ногтей — это не самая худшая перспектива, которая может ожидать человека в жизни.

— Так, говоришь, уплыли еще до рассвета? — переспросила она.

— Д-да, — отозвался человечек. — Э-э, я не знал, что им нельзя уплывать.

— А ты случаем не видел на борту одной из барж маленькую девочку?

“Тук-тук”, — угрожающе постукивал ведьмовской башмак.

— Гм-м. Нет. Мне очень жаль… — Лицо начальника порта вдруг просияло. — Но это были зуны. Если девочка с ними, значит, ей ничего не угрожает. Говорят, зунам можно верить. Они очень чтят семейную жизнь.

Матушка повернулась к Хильте, которая трепетала, как ошарашенная бабочка, и вопросительно подняла брови.

— О да, — пискнула Хильта. — У зунов хорошая репутация.

— М-м, — неопределенно отозвалась матушка и, повернувшись на каблуках, зашагала обратно к центру города.

Начальник порта обмяк, словно из его рубашки только что вытащили вешалку.

Квартирка Хильты располагалась над лавкой торговца лекарственными травами и позади дубильной мастерской. Из нее открывался великолепный вид на крыши Охулана. Хильте квартирка нравилась, поскольку обеспечивала уединение. А это уединение, как выражалась пухленькая ведьма, “очень ценят мои наиболее разборчивые клиенты, которые предпочитают совершать деликатные покупки в атмосфере спокойствия, где девиз — осмотрительность”.

Не скрывая пренебрежения, матушка Ветровоск оглядела гостиную. Здесь было чересчур много бахромы, кистей, занавесок из бус, астрологических таблиц и черных кошек. Матушка терпеть не могла черных кошек. Она принюхалась и обвиняюще спросила: