Кот начинал вылизываться, намекая, что три года назад был не в состоянии что-либо делать.

– Мы ездили в Крым, – говорил Максим, сверяясь с органайзером. – Вот ведь глупость, и чего нас в Крым понесло, почему хотя бы не в Турцию? Так… и были мы в этот день… нигде не были. Значит – валялись на пляже. И занимались любовью в номере. И пили сладкое вино.

Кот потягивался и задремывал.

– Привет, милая, – говорил Максим. То ли звезде по имени Солнце, то ли женщине по имени Ольга. – Тогда ты ведь еще верила, что мы будем вместе, точно? Всю жизнь вместе…

Кот недовольно мяукал – Максим слишком энергично взмахнул стаканом и облил его.

– Молчи, не насмешничай! – сурово одергивал Мак­сим Кота. – Вам хорошо – март кончился, орать перестали, разошлись. И забыли друг друга…

Кот пристыженно молчал.

– Ладно, не сержусь, – прощал его Максим. – Все равно мне хорошо. Здесь никого нет. Нигде и никого! На три световых года – ни одной живой души, разве что ангел пролетит…

Небо вращалось все быстрее и быстрее. Обычно Максим так и задремывал, ближе к утру перебираясь в кровать, утром ополаскиваясь холодной водой – и становясь на удивление бодрым. Нет, это просто праздник какой-то! Самогонный аппарат, тупые приборы, уныло разглядывающие звездное небо и замеряющие уровни излучений, ледяной вакуум за стеклами купола – плевать, что вакуум не бывает ледяным… да еще и деньги за это платят!

Спиться он почти не боялся. Да, конечно, руководство пришло бы в ужас, обнаружив, как Максим проводит свои дни. В ужас – и изумление, потому что Мак­сим всегда считался надежным и выдержанным челове­ком. Но он и к этому полугодовому запою подошел основательно: не позволял себе напиться, прежде чем все работы по станции будут завершены, тщательно просчитал, какую часть продуктов может пустить на брагу, проверил и отладил самогонный аппарат, о существовании которого был наслышан еще на Земле.

– Знаешь, чего я хочу, Кот? – спрашивал он Кота. И тот любопытным взглядом отвечал: “Говори, не томи!” – Я хочу поймать волну. Давным-давно ушедшую волну своей любви.

– Мяу, – сомневался Кот.

– Это как в сказке, – поглаживая черную шерстку, отвечал Максим. – Про Снежную Королеву, про мальчика Кая, которому осколки ледяного зеркала попали в глаз и в сердце… Любовь – самое отвратительное зеркало! В сердце у меня осколок сидит до сих пор. А из глаза – выпал. Как лучик света. Отразился – и ушел в небо. Так может быть, я снова его увижу, Кот? Этот лучик? И он снова ударит мне в глаза!

– Зачем? – интересовался Кот.

– Когда у человека любовь в сердце, – ничуть не удивившись, объяснял Максим, – это только страдание. Страдание и не больше. А вот когда еще и в глазах любовь…

Кот тихо смеялся и отвечал:

– Глупый Максим. Ты веришь, что если в твоих глазах вновь появится этот свет – она вернется?

– Не смей называть хозяина глупым! – строго отвечал Максим. – Ты сам – безмозглое животное… ты даже не умеешь говорить, это лишь моя галлюцинация, бред!

– Кто знает? – лукаво отвечал Кот, выгибая спинку. – Так вот, мой умный хозяин! Мы, коты, давно знаем эту тайну – свет, ушедший из глаз, не возвращается. Ты можешь быть сильным и умным, ты даже можешь научиться летать быстрее света. Ты можешь обмануть всех в целом мире, даже свою умную маму, а ведь мамы видят сыновей насквозь! Но тебе не поймать этот свет.