Освобожденный от пут и кляпа, стражник медленно подошел к странному гвардейцу, который с нескрываемым интересов наблюдал, как предатели с пыхтением пытаются сдвинуть с пазов тяжеленный засов.

— Пыхтят, недоумки, — с презрением прошептал тот, кивая вниз. — Мои люди еще днем вбили туда четыре костыля. Их сначала надо бы вытащить… А сейчас, стража, — гвардеец вновь подмигнул и при слабом свете луны блеснули его крупные зубы. — Смотри внимательнее. Будет, я надеюсь, очень интересно. Мои птенчики должны показать себя во всей красе…

У десятника после этих слов вновь, уже второй раз за этот час, по спине побежал холодок. Звучавшие уже не раз слова «мои люди», «мои птенчики» очень его настораживали. А фигура самого гвардейца, держащегося подозрительно властно, наводили на странные мысли. Однако, додумать он их так и не успел. Внизу начиналось действо.

Со стороны двухэтажных каменных зданий, что почти примыкали к крепостной стене, вдруг начала оживать тень. В первые мгновения десятнику именно так и показалось. Темное пятно, только что неподвижно подпиравшее стену здания, резко дернулась и из нее стремительно выскочили затянутые в черные доспехи люди. Не издавая ни звуки, словно бестелесные духи, они налетели на лазутчиков, с гулкими звуками сшибая их на землю.

И уже через пару минут снизу поднялся тяжело дышавший юноша, затянутый, как и нападавшие, в знаменитые доспехи из гномьего металла. Едва бросив взгляд на стоявших перед ним, он вдруг опустился на одно колено перед гвардейцем:

— Ваше Величество, предатели схвачены… И, мой король, вы были правы, это мой дядя заплатил им, — голова молодого человека опустилась вниз, показывая беззащитную шею. — Они все внизу.

Вздрогнувший десятник, с каким-то мистическим ужасом уставился на стоявшего рядом с ним гвардейца, оказавшегося королем. Тот наглый гвардеец был королем, что по всем слухам и разговорам был в сотнях лигах отсюда.

— Я же говорил, что друзья не стоят перед мной на коленях, — гвардеец, по-прежнему, стоял, опустив голову. — Встать, Атео! Встать, граф Тореани! — вздрогнувший юноша, начал медленно подниматься. — Твой дядя, бывший граф Тореани и владетель крепости Мартел, нашего форпоста на юге, лишается всех своих титулов и земель, — король с чувство похлопал бледного гвардейца по плечам. — Теперь все его имущество переходит к тебе! Я уверен, ты распорядишься им с честью и верность к короне Ольстера.

— Я… Мой король, — юноша никак не мог подобрать слова от переполнявших его чувств; он в одночасье стал одним из богатейших людей королевства, а может и не только. — Моя жизнь принадлежит вам.

Улыбаясь, Роланд вновь хлопнул того по плечу и направился вниз, к незадачливым лазутчикам.

— Посмотрим, посмотрим, — негромко произнес он, останавливаясь перед пятью поставленными на колени фигурами; за спиной каждого из стоял гвардеец и медленно стягивал удавку на шее. — Что это у нас тут за птицы попались в силки… О, Благие Боги, кто это тут у нас?! Неужели сам шевалье дель Корри?! — высокий, даже на коленях, мужчина со сломанным носом и угрюмым взглядом скривился лицом. — Смотрю, вы все-таки решили пойти по скользкой дорожке предательства. А тут у нас кто? — Роланд остановился перед вторым в ряду. — Маркиз Торнтон, мне кажется, — расплывшийся на половину лица второго синяк был неплохой маской, но все же недостаточной, чтобы остаться инкогнито. — Интересно, а вам я чем не угодил? Не думаю, что вы были бедны… Остальные мне незнакомы. Этих в башню, к мастерю Эгелю. Думаю, королевский палач соскучился по своей работе.