И тут же построение легионеров разлетелось на отдельные турии, которые словно части единого организма стали расползаться вдоль дороги. Откуда-то с тыла появились повозки, которыми сазу же перегородили дорогу. К повозкам немедленно потянулись цепочка легионеров с мешками с землей, которые они тут же и наполняли и складывали. Другие катили с обочины дороги каменные валуны, лежавшие здесь с момента прокладки дороги.

— Ублюдки…, — с облегчением выдохнул десятник, медленно опуская руку. — Значит, поживем еще. Что, гвардия, живем? — с довольной гримасой он повернулся к гвардейцу, так и продолжавшему стоять рядом с ним. — …, — тот же ничего не ответив, несколько мгновений хмуро смотрел вниз, а потом резко повернувшись, умчался куда-то вдоль стены. — …

Стражник же недоуменно хмыкнул ему вслед. «Чего рожу-то скривил? — пронеслось у него в голове. — Главное мы живы! — он глубоко вздохнул. — И поживем еще немного…». Однако, уже через несколько мгновений он совсем выбросил из своей головы этого странного гвардейца с безумного дорогими доспехами и так удивительно похожего на короля. Последняя мысль, правда, сразу же показалась ему столь бредовой, что тут же была им отринута. Ведь, даже последний городской нищий знал, что король Роланд сейчас собирает армию в южных провинциях и никак не может быть в городе.

Тем временем легионеры совсем оседлали главную дорогу, ведущую в город. Прямо напротив городских ворот уже выросла двух метровая стена из камня и дерева, в центре которой стояло несколько повозок. На протяжении нескольких сотен метров вправо и влево от дороги они заканчивали возводить завалы из разбитых повозок, притащенных откуда-то бревен, замерших земляных глыб.

Напротив южных ворот возводились точно такие же укрепления. Легионеры прямо здесь разбирали ближние избы из городских предместий и сразу же бревна пускали в дело. Прямо перед валом из земли, дерева и камней постепенно рос частокол из заостренных кольев, полностью перекрывая и эту дорогу из города.

Вскоре кольцо вокруг города должно было замкнуться. Из ставки шаморского легиона то и дело неслись гонцы с требованием лишь одного — как можно скорее закупорить столицу!

Вот очередной гонец, нахлестывая низкорослую кобылу, ворвался в лагерь и, размахивая развевающимся на ветру темным чубуком посланца на древке, подскочил к шатру командующего.

— Победоносный, — гонец, крепкий воин в потрепанных доспехах, встал на колено, едва встретившись с глазами командующего. — Сотник Эрин закрыл южную дорогу. На две лиги в каждую сторону от дороги насыпан земляной вал с бревнами и камнями в основании. Он дает слово, что ни один ольстерский выкормыш не вырвется из города.

Тот благосклонно кивнул и бросил к ногам воина драгоценный кубок.

— Хорошо, очень хорошо, — пробормотал Сульдэ, переводя взгляд на застывший в ожидании город. — Хорошо, — уже громче добавил он в задумчивости. — …

В этот момент из-за его спины раздался знакомый и столь же ненавистный разгневанный голос.

— Хорошо?! Старик, ты сказал хорошо?! — у шатра стоял кади Даданджи; лицо его от злости исходило красными пятнами, верхняя губа чуть была чуть приподнята, словно он готовился зарычать. — Почему легион остановился?! Почему бессмертные подобно земляным крысам начали закапываться в землю?! Или тебя испугал этот вонючий городишко, где спрятались сосунки этого королевского ублюдка?!