В его спейре из ста тридцати бойцов после покорения местных племен осталось девяносто шесть человек. А после приказа Ганнибала исключить из состава армии всех, кто не выдержит длительную полевую кампанию, вообще восемьдесят. Но дополнительного набора пока не проводилось.
Отдохнув после возвращения пару дней в новом лагере под Илердой, двадцатая хилиархия выступила вместе с остальными частями африканцев в поход через «освобожденные» Пиренеи. Атарбал продолжал командовать походными частями, оставив в Испании своего заместителя. Впереди африканцев вышагивали иберийские пехотинцы, а позади — пестро разодетые хилиархии кельтов и многочисленная конница иберийцев. Слоны и обоз находились сейчас в самом конце колонны, вдоль которой изредка проносились ставшие привычными чернокожие нумидийские всадники вкупе с иберийскими конниками, игравшие роль разведки и охранения. Даже после того, как в Испании осталось, по слухам, почти сорок тысяч человек, армия выглядела внушительно. Ее порядки растянулись на многие километры.
Однажды Федор даже увидел конницу кельтов, которых до сих пор видел только пешими. Некоторые горцы, уподобившись иберийским всадникам, тоже сидели по двое в седле. Одеждой они не отличались от других кельтов, но имели круглые щиты и более длинные мечи. Многие носили кольчуги и тяжелые доспехи. «Конница, — подумал Федор, глядя на них, — везде не для бедных».
— Слушай, — обратился Федор к шагавшему рядом Урбалу, вспомнив кое-что из прочитанного в прошлой жизни, — я слышал, что у кельтов есть боевые колесницы? Я тут еще ни одной не видел.
Урбал задумался, посмотрев вслед ускакавшим вперед всадникам.
— Я тоже, — наконец честно сообщил он, — но они есть. Просто нам не попадались пока. Говорят, что там, куда мы идем, они встречаются чаще. Правда, у наших врагов.
— Неплохо бы и нашим обзавестись колесницами, — хмуро буркнул Федор, — против них трудновато выстоять в открытом бою.
— Не переживай, Чайкаа, — успокоил его друг, — у нас есть слоны. Но главное, у нас есть Ганнибал. Он разберется с любыми врагами. С колесницами и без них.
Федор прекратил разговор, поглядывая на горную дорогу, что тянулась через пиренейские перевалы. Она уже давно миновала самую высокую точку и теперь уступчатым серпантином спускалась вниз. Значит, скоро должны показаться галльские равнины. Рассматривая еще возвышавшиеся по сторонам горы, пехотинец седьмой спейры африканцев уже не в первый раз поймал себя на мысли, как беспредельно эти люди верят своему вождю, не дрогнув, посылающего их на смертельную битву. Причем верят почти все солдаты и командиры. Независимо от ранга и положения. Молодой Ганнибал вдохновлял свою армию, как раньше это делал его отец Гамилькар Барка. И эта армия брала для них город за городом и покоряла одно воинственное племя за другим.
«Неисповедимы пути господни, — подумал Федор, вспомнив, чем закончится этот поход почти через шестнадцать лет, согласно описаниям историков, — а может, и возьмем Рим. Иначе, для чего туда идти».
Впрочем, выбора у него не было. Он всецело сейчас зависел от приказов молодого вождя финикийцев. Куда прикажет, туда Федор Чайка и пойдет. И жизнь отдаст, если на роду написано. «Хотя, — Федор бросил взгляд на заснеженный пик, искрившийся на солнце, — не повидавшись с Юлией, не хотелось бы».