Солдаты все были бывалыми, привычными к долгим переходам, и все равно армия растянулась на километры. Ничего поделать с этим было нельзя.

Карл мог находиться в любом месте. Он то и дело мчался вдоль колонн, подбадривал, подгонял, обещал скорую победу, а с нею вместе – богатую добычу, славу и долгожданный отдых. Но чаще всего король находился впереди. Он в полном смысле вел войска. Как и положено полководцу, без сомнений и колебаний.

Если не считать пролетавшего изредка дирижабля, поход проходил довольно гладко. Плохо, что московитам известно направление движения и расстояние. Но что с того? В борьбе против европейских армий Карл сделал бы ставку на внезапность и маневр. Против московитов достаточно будет грубой силы.

Тот, кто привык действовать исключительно коварством, в открытом бою стойким быть не может.

Втайне Карл опасался, что московиты давно сбежали из Риги. Убедились, что их налеты на корабли не смогли остановить доблестных шведов, да и торопливо скрылись среди необъятных азиатских просторов. Ежедневное же появление дирижабля – не более чем очередная хитрость, дабы король не пустился в погоню раньше времени и продолжал движение к покинутому городу.

Это было бы обидно. Невелика честь разбить дикие орды. Зато очень хочется поквитаться с московитами за все. За отказ целовать крест и клясться в вечном мире, за подлый захват Риги, за гнусное нападение на шведский флот. Да так поквитаться, чтобы у их правнуков при одном упоминании шведского имени поджилки тряслись.

Выстрелы, раздавшиеся где-то спереди, там, где находился головной дозор, заставили всех вздрогнуть. Не от страха. Просто на смену ожиданиям наступила пора действий. Король хотел немедленно поскакать туда, узнать, в чем дело, однако был немедленно задержан сопровождавшими его генералами и офицерами.

– Подождите, Ваше Величество, – решительно встал на его пути полковник Шлиппенбах. – Не дело главнокомандующего мчаться на каждый выстрел. Вдруг там засада? Зачем же доставлять противнику радость?

В словах полковника был определенный резон. О коварстве московитов говорили в войске все. И предположение о засаде выглядело вполне возможным. Как, впрочем, и об обычной стычке встретившихся разъездов.

Шлиппенбах не учел одного – король не боялся опасностей. Напротив, мысль, что впереди дерутся, только подстегнула его желание немедленно оказаться там, принять участие, показать всем свою удаль и воинское умение. Но на пути короля стеной встала свита, и лесная дорога не позволяла объехать ее.

Впереди в ожидании застыли головные эскадроны драгун. Прошло несколько томительных минут, и вдоль их края к королю галопом промчались двое всадников – из головного дозора в два десятка человек.

– Засада, Ваше Величество! – рявкнул один.

Второй лишь морщился да зажимал рукой окровавленный бок.

– Подробнее, – потребовал Шлиппенбах, нимало не смущенный присутствием короля.

– На нас напали. Какие-то дикари. Кого застрелили, кого изрубили. Вот только нам удалось вырваться, – в несколько приемов выдохнул драгун.

– Много их было?

– Не меньше полусотни.