А еще я искренне сомневалась, что нас впустят в самолет. Но нет, никто даже слова не сказал. Лишь проводили внутрь. Напоследок бросила взгляд на мужика.

Как-то к нему не особо спешили, да и возмущающихся не было. Он тут один, что ли?

– Да не переживай. Его с таким перегаром все равно бы не пустили бы на рейс. Сейчас правила строгие. А так полежит, отдохнет, а на утро и не вспомнит, что случилось.

Угу, легко ему говорить. А вдруг что? А вдруг его потом искать будут? А вдруг он этому вонючке челюсть сломал? Но главное… Остановилась и внимательно посмотрела на Красовского, а потом тихо спросила?

– Слава, зачем?

Он тоже остановился. В итоге в рукаве мы остались совершенно одни. Он вернул мне долгий и серьезный взгляд:

– Ань, он такую чушь сказал, что слов нет, а потом тебя кралей назвал. Дальше я уже не слушал. Ни один мужчина не имеет права такое говорить женщине, тем более если эта женщина с тобой.

– А я с тобой?

Слова вырвались прежде, чем я успела подумать о них. Покраснела как рак, а он лишь покачал головой, словно я неразумней ребенок. Мол, что тут объяснять?

Но мне требовалось объяснение. Обязательно! Ни разу в жизни никто за меня не заступался. Никогда. Даже родители. И я теперь искренне не понимала, как так получилось, что мы снова и снова проваливаемся за грань просто отношений во что-то более личное.

Москва встретила меня проливным дождем. Полет, кстати, прошел замечательно. Волноваться времени не было совершенно. Только взлетели, сразу же принесли напитки. От спиртного я отказалась: опять мутило.

Вот это перенервничала… Я до сих пор не могла завести разговор со Славой. То стюардесса назойливая рядом вертится, то люди ходят, то он достал ноутбук и уткнулся в него, изредка поглаживая мои пальцы.

И как это понимать? Женщина я его, с ним… А расшифровку можно? Не прилагается она, случаем, в комплекте, нет? Я бы не отказалась. А то лечу с ним в Москву продавать дело своей жизни, а на самом деле как в новую жизнь вступаю.

Только кажется она мне совсем не радужной какой-то. Опасной и темной, где за каждым углом поджидают страшные москвичи, готовые вцепиться в глотку.

Когда мы приземлялись, город показался мне прекрасным видением: эти огни, паутинки дорог… Словно миллионы звездочек на нашем небе. Завороженно следила за снижением и приближением земли.

А потом хлоп, и сама не заметила, как мы входим по рукаву в здание аэропорта. Немного даже растерялась, как быстро все произошло. Полет окончился в одно мгновение, хотя длился несколько часов…

– Нам туда. Идем?

Слава подхватил меня под локоть и еще раз внимательно всмотрелся. Словно сканировал. После приземления что-то неуловимо изменилось в нем.

На моей территории он хоть и бодрился, но все равно точно чувствовал себя иначе. Ему приходилось искать варианты и подстраиваться. А теперь мы поменялись местами, и я как выброшенная на сушу рыба хватала ртом воздух.

Кивнула ему, повинуясь и двигаясь в указанном направлении. Мне было страшно до чертиков. Только сейчас дошло, что я оторвана от мест и обстановки, в которой варилась много лет. Здесь все иначе.