Я готова была отдаться ему на этом же пне, в то время как он неистово терзал меня пальцами. Прокладывал дорожку поцелуев к пояснице и шептал, какая я красивая.

Так томительно и так остро. Постепенно вокруг исчезло все, и остались лишь его движения во мне. Но они не приносили долгожданного освобождения. Я прикусила палец, пока с губ не сорвались предательские стоны.

– Мне снилось, что я трахаю тебя, что ты сжимаешь мой член внутренним мышцами в момент оргазма. Ты же всегда со мной кончаешь, Анечка. Я всегда могу заставить тебя летать.

Его руки творили что-то невообразимое. С каждым касанием, с каждым контактом становилось все более жарко. Я задыхалась, захлебывалась желанием в этой позе.

Было в этом что-то порочное и запретное, что-то вытягивающее из меня те самые извращенческие наклонности, в которых я отказывалась признаваться даже сама себе.

– А потом настало утро, Анечка, и ты решила, что не будешь со мной спать. А кто я такой, чтобы перечить столь прекрасной барышне?

Он резко выдернул пальцы, поправил трусы, и я услышала удаляющиеся шаги.

Да чтоб у тебя яйца лопнули, Красовский! Так меня еще никогда не обламывали! Такая жестокость должна быть запрещена на законодательном уровне как минимум! Ибо как это вообще можно стерпеть? Это что такое?!

Снова сиденье моего автомобиля показалось мне раскаленной сковородкой. Такими темпами в самолет придется запихивать меня силой. Ибо на подобных условиях лететь я отказываюсь.

Трусы насквозь промокли, а внутри все ныло и требовало завершения банкета. Немыслимая жестокость! Список, за что покарать Славу, раздувался с каждой секундой.

Эдак у меня и фантазия разовьется.

Поерзала на сиденье, ловя холодный взгляд стальных глаз. Судя по сумке на его коленях, Слава тоже страдал. Не знаю, как там у них все устроено, но искренне надеюсь, что сейчас ему не менее плохо, чем мне.

И к чему этот цирк? Хотел получить меня? Зажечь? А тушить кто будет?! Вот найду себе нового дефлоратора, будет знать, как травить юную девушку. Ну ладно, не совсем юную и не совсем девушку.

Теперь дорога до города заиграла для меня новыми красками. Осталось недолго, но потом мне высаживать Милку и ехать до аэропорта. А до него еще километров сто пятьдесят.

Наверняка меня отпустит к этому моменту. Не могу же я желать его вечно? Что-то я не слышала от других рассказов про хроническое возбуждение, связанное с конкретным человеком.

Про помешательство – да, навязчивую идею поиметь – вполне, но не так, когда двое как объевшиеся виагры себя ведут. Я все еще не спросила Милку про то, нормально ли это.

В Сети искала, но поиск в ответ на описанные симптомы мне выдал лишь вереницу любовных романов. Читайте, мол, книжки, там все написано! Но то лишь обычные ванильные истории без смысловой нагрузки, в жизни так не бывает.

Хорошо еще, машина больше не подводила, да и я не рисковала. Немного сбавила скорость и внимательнее смотрела на то, что местные гордо называли дорогой.

Это, кстати, хоть как-то позволяло отвлечься от зудящего ужаса между ног. Вернее, не ужаса, а томительного ожидания. Так хотелось утолить это чувство, что становилось ощутимо не по себе.