Ельцин вручил орден самому Примакову и еще нескольким дипломатам. Помимо коробочек с орденами он привез в МИД нечто более весомое. Он дал поручение управляющему делами президента – заняться социальными проблемами сотрудников министерства, а министру обороны – не призывать в армию молодых дипломатов. Ельцин согласился с просьбой Примакова платить дипломатам надбавки за сохранение государственной тайны. Кроме того, Борис Николаевич подписал указ о введении почетного звания «Заслуженный работник дипломатической службы Российской Федерации». Эта награда ждет послов, прослуживших всю жизнь в министерстве иностранных дел.

Самому Примакову переход в министерство дался нелегко. Работа в разведке была, как ни странно, более спокойной. Министр же постоянно в пути, на переговорах. Что самое печальное для министра – свободное время отсутствует, даже когда формально оно имеется, то есть в воскресенье, в праздничные дни. Даже если министр уехал на дачу, все равно раздается один телефонный звонок за другим, потому что в мире вспыхивают конфликты, и требуется его личное участие.

Полагаться только на шифротелеграммы невозможно. Они опаздывают. Рабочим инструментом становится телефонная трубка, которая требует быстрой реакции и немедленных решений. Все кризисные ситуации последнего времени разрешались путем телефонных разговоров с коллегами-министрами, которые вовлечены в урегулирование кризиса.

Дипломатия и внешняя политика очень персонифицируются. Раньше инструментами дипломатии были длинные телеграммы, ноты и памятные записки, в которых выверялась каждая буква. Затем их пересылали в посольство, там переводили на местный язык, печатали на хорошей бумаге, и тогда посол звонил в министерство и просил его срочно принять… Примаков снимал трубку и решал проблему просто в двадцатиминутном телефонном разговоре. Работать стало проще, но министру труднее.

Примакову Ельцин доверял и к нему прислушивался. Его слово во внешней политике было самым веским, кто бы еще из высших политиков ни высказывался о международных делах. Это свидетельствовало о влиянии Примакова в коридорах власти.

Это не значит, что жизнь Примакова на посту министра была простой и легкой. Время от времени проносились слухи о том, что президент собрался отправить Примакова в отставку. Ходили очень упорные разговоры о том, что Примакова на посту министра может сменить Сергей Ястржембский, молодой, динамичный политик с хорошим дипломатическим опытом, который стал заместителем главы администрации президента и пользовался определенным влиянием на Ельцина.

В октябре 1997 года я приехал к Сергею Ястржембскому в Кремль, чтобы прямо спросить его, насколько верны эти слухи. Он слухи о своем скором назначении опроверг искренне и сказал:

– Евгения Максимовича надо успокоить.

Судя по болезненной реакции самого Примакова на эти слухи, министр понимал, что непредсказуемый президент способен на всякое. Именно эта непредсказуемость в конечном итоге осенью 1998 года привела Примакова на пост главы правительства, а Сергея Ястржембского президент Ельцин убрал из администрации, но все могло повернуться иначе…