– Давайте вывернем свои карманы, – неприятная догадка посетила Юрлинга.

Без лишних расспросов все вытряхнули содержимое не только карманов, но и дорожных торб, но и это не дало никаких результатов.

Кроме копья, у Арлангура вообще больше ничего не было, а в плаще Югона он нашел какой-то свисток. После того как критонский маг внимательно изучил вещицу, юноша переложил ее к себе за пазуху. Остальные также ничем не порадовали.

– Что ищем? – спросил Варлок. Ему искать было негде: даже ошейника в его хозяйстве не водилось.

– Деньги, – коротко ответил Юрлинг.

– Вы хотите откупиться от дауронов? Не получится. К тому же деньги были только у Югона, и, если я не ошибаюсь, последние он истратил на выкуп Рандига.

Юрлинг молча покачал головой и не ответил, продолжая что-то обдумывать.

– До того как у вас появился наш мальчик, вас не преследовали? – Воевода внимательно посмотрел на сына вождя.

– Пожалуй, нет, – поразмыслив, ответил черный хищник.

Лиртог подошел к подростку.

– Они подложили ему монету под пластину рубахи. Вот! – В руке воеводы зловеще сверкал желтый диск.

По давней традиции, в одежду критонских подростков зашивали металлические пластины, чтобы, во-первых, те сызмальства привыкали к тяжести доспехов, а во-вторых, не могли пораниться во время многочисленных тренировочных боев.

– Парзинг, возьми ее себе, – распорядился старший критонский волшебник. – Теперь можно не беспокоиться.

Хранитель снова повел спутников за собой, отметив при этом, что дауроны сначала остановились, а потом повернули в другую сторону. Туда, где остался седой маг.

Дербиант очнулся в темном сыром помещении. Руки были закованы в железные наручники – капканы, прижимавшие ладони вплотную друг к другу. В таком положении ни один человек не мог прибегнуть к магии.

«Вот тебе и Тенекра! Наверное, сейчас злорадствует. Ничего, ничего! Не хотела быть госпожой Трехглавого замка, станет последней рабыней. Хотя… Супружеские отношения с ней все равно оформлять придется – не пропадать же имению Баратлана».

Агрольд приподнялся с жесткой лежанки и обнаружил, что ногу сковывает массивная цепь. Она позволяла сделать всего пару шагов до единственного стула в этой каморке. Стул стоял рядом с грубо изготовленным деревянным столом, к которому ржавым гвоздем была приколочена жестяная миска.

«Позвать, что ли, Еерчопа, да развалить тут все, чтобы знали, как со мной связываться? – Дербиант уже собирался вызвать духа, но в последний момент изменил решение. – Нет. Сначала нужно посмотреть в глаза своим тюремщикам, позволить им насладиться моей беспомощностью, а потом – резко поменяться с ними местами. Тогда они надолго меня запомнят. Если, конечно, после нашего разговора я разрешу им жить».

Настроение у вельможи улучшилось, он даже не стал обращать внимание на убогость камеры, в которую его поместили. Предвкушение зрелища затмило временные неудобства, тем более что ожидание продлилось недолго.

Через четверть часа раздался звон ключей и скрип отворяемой двери.

– Здравствуйте, агрольд. – В камеру с табуреткой в руках вошел берольд Крюстан. – Как устроились? Надеюсь, вам удобно? Чувствуйте здесь себя, как дома, ведь здесь и будет ваш дом на ближайшее время.