Когда мы дошли до излучины, мы с удивлением обнаружили маленького ленивца. Он пил из ручья и был слишком медлительным, поэтому не мог убежать от нас. Карл заметил его первым. Он подбежал к ленивцу, радостно крича: «A la olla! A la olla! (Прыгай в наш котелок!)». Он бесстрашно схватил животное за шиворот и поднял в воздух. Ленивец неуклюже затрепыхался в руках Карла, но тщетно, он просто брыкался в воздухе.

«Даже жалко убивать его», – сказал Карл, пока Кевин фотографировал малыша на память.

Карл бросил животное на землю, снял с ремня мачете и занес его над головой ленивца. Маркус испуганно отвернулся. Карл прорубил ленивцу шею, и тот испустил последний вздох.

«Наконец-то у нас есть добыча», – с гордостью сказал Карл, привязывая тушку животного к моему рюкзаку. Не прошло и часа, как мы услышали пронзительные крики. «Тссс, – Карл велел нам отойти назад, – сюда идут обезьяны».

Я взглянул на кроны деревьев и увидел семью черных обезьян. Они прыгали с ветки на ветку, словно акробаты. Бах, бах. Карл выстрелил из ружья, и одна из обезьян камнем покатилась вниз. Карл побежал к ней и выстрелил во вторую в упор. Обезьяна испустила хрип. Карл несколько раз ударил ее по голове прикладом до тех пор, пока она не перестала шевелиться. «Раненая обезьяна очень опасна», – объяснил он. Обезьяна была довольно маленькой и весила не больше десяти килограммов.

Карл предложил разбить лагерь. Пока еще было светло, но у нас было много работы: освежевать животных и подготовить для жарки. Мы нашли сухую возвышенность, как и учил нас Карл, и занялись своими обычными делами. Из-за травмы руки я не мог работать и просто сидел и смотрел, как Кевин и Карл ставят лагерь, а Маркус толчет камнями специи. Палатка была готова, и Карл принялся свежевать ленивца. Задача была не из легких, поскольку у него не было острого ножа. С обезьянами дело обстояло намного проще. Карл бросил тушку в огонь, и шкура тут же сгорела. Зрелище было отвратительным: от жара кожа на морде съежилась, обнажив белые зубы, носовую кость и зловещие глазницы, а лапы выглядели как человеческие. Я с трудом смотрел на это. Вскоре Карл пошел к ручью, вычистил внутренности и хорошенько промыл тушку. Я помог ему разрезать ее на кусочки. Затем он насадил мясо ленивца на ветки, напоминающие шампуры, и отправил их на огонь.

«Это наш ужин. Мы прокоптим мясо обезьяны и возьмем его с собой», – сказал он.

В качестве гарнира к мясу ленивца, приправленному специями, которые приготовил Маркус, вместо нашего традиционного супа Карл сварил рис.

После ужина Карл смастерил небольшой купол из зеленых веток, установив его прямо над костром, а под ним развесил части тушки обезьяны: лапы, голову и хвост.

«Мы оставим мясо здесь на всю ночь, а к утру оно как раз прокоптится».

Мы позавтракали рисовым супом и мясом обезьяны. Все, кроме Карла, ели его впервые. Меня от него подташнивало, но голод заставил меня превозмочь отвращение. Мы с Маркусом выбирали куски с более привычных нам частей тушки: грудки и филейного отдела. Кевин оказался менее брезгливым и, облизываясь, с удовольствием поглощал добычу.