Вот плотно и надежно прилегает к килю первый, нижний, шпунтовый пояс. Одна за другой пригоняются внакрой верхние доски обшивки, нарастают пояса.
Потом будут поставлены шпангоуты, кильсон, привальный брус, банки. И когда корпус шлюпки или катера окончательно отделают и покрасят, маленькое судно будет настоящим красавцем.
Как и дед Юрия, бригадир Котлов был кораблестроителем-практиком. Он откровенно признавался, что ученье в школе ему не давалось. А мастером на постройке малых судов он стал первоклассным. Уже после войны, когда он вернулся с фронта с двумя орденами Славы, Котлову несколько раз предлагали учиться. Мастер сконфуженно отмалчивался или нерешительно отмахивался: поздно, ничего не выйдет. Но Котловым на судоверфи дорожили. Таких специалистов по деревянному судостроению было немного.
С молодым старательным рабочим Вишняковым Котлов жил по-доброму. Парень не был ни зазнайкой, ни нюней. И это Котлову нравилось.
Через год летом Юрий снова удивил и на этот раз не только Ольгу Андреевну, но и своего дядю и бригадира Котлова. Он подал заявление в кораблестроительный институт на заочное отделение и снова остался работать на судоверфи. Ольга Андреевна переживала двойственное чувство. Что бы ни говорил Илья, а заочники, по ее представлению, не могли стать полноценными инженерами. И все же она немножко была даже рада: сын не уедет, останется с ней. Без Юрия ей было бы тоскливо, и притихшая тревога могла опять овладеть ее раздумьями.
Илья Андреевич втайне порадовался поступку племянника. Он с уважением относился к практике, к производству, но мыслей своих сестре, конечно, не высказывал. Он-то знал, что если быть настойчивым, то и на заочном отделении можно стать превосходным, теоретически грамотным специалистом. А характер племянника ему был известен.
Зато бригадир Котлов некоторое время сокрушался. Ему, не отведавшему теории, казалось, что такой башковитый и серьезный парень, как Вишняков, непременно должен поехать в Ленинград, учиться "по-настоящему". В то же время отпускать Вишнякова из бригады Котлову было жалко.
Если бы теперь Юрия спросили, как он проводит свободное время, он, вероятно, ответил бы: "У меня нет свободного времени". И в самом деле. Без четверти восемь он уже был в цехе. После работы будущий корабельный инженер садился за книги, конспекты и чертежи. Потом шел в яхт-клуб и гонял яхту или занимался ее "благоустройством" - так матрос Клавдий Малыгин называл мелкий ремонт и всевозможные подгонки и переделки на яхте. Еще в августе рулевой "Звезды" Коломейцев уехал в отпуск и оставил яхту на Юрия. Когда он вернулся, то принял другую яхту, а Юрия Вишнякова назначили рулевым "Звезды".
Вероятно, он родился кораблестроителем и капитаном. На судоверфи он работал легко, все делал увлеченно и, казалось, никогда не уставал. И парусный спорт не был для него только развлечением. На яхте, неслась ли она по водной быстрине или стояла на стапелях, Юрий тоже работал. Работал так же азартно и легко, как в цехах судоверфи. Может быть, в нем беспокойно пульсировала кровь деда, горела потомственная одержимость и неиссякаемой была энергия. Этой энергии и одержимости удивлялись даже самые близкие Юрию люди, которые хорошо знали его. Но что бы люди ни думали о нем, как бы ни удивлялись, в постоянном рабочем задоре Юрий чувствовал себя всегда спокойно и счастливо.