Вероятно, он ощущал себя благородным рыцарем, с христианским смирением принимающим обстоятельство, которое нельзя изменить.

Авторитарный отец сам взрастил в сыне потребность самоутверждения, и вот плоды: пойти наперекор отцовской воле, наперекор навязанным принципам, нарушить запреты и правила, доказать, что он свободен и может принимать смелые решения.

Это в том случае, если Спиридон Юдин не насильник и не маньяк, который сначала надругался над жертвой, а затем принудил ее выйти за него замуж. Любовь порой обретает столь извращенные формы, что диву даешься.

– Почему вы скрывали отношения с Еленой от своих родителей? – спросила Астра.

– Вы же знакомы с моим отцом. Он мечтал о другой невестке. Для него вопрос чести, кого я приведу в семью. Если бы он заранее все узнал, то помешал бы мне жениться. Любыми средствами! Я уберег Елену от лишних волнений и неприятностей. Отец ринулся бы докапываться до ее родословной, образа жизни и прочих подробностей, которые ему лучше не знать.

Он умолчал о том самом «изъяне», который лег на Елену позорным клеймом, неизгладимым шрамом, навсегда обезобразившим ее изумительную красоту. Это Аким Иванович вряд ли перенес бы. А после драки кулаками не машут.

– Думаете, зачем он вас сюда прислал? Чтобы вы вывели мою жену на чистую воду! Доказали, что она мошенница или бог знает кто еще. А все эти, с позволения сказать, гости? Что они здесь делают, по-вашему? Исправляют мою карму и снимают с меня порчу, всеми доступными магическими методами. До чего дело дошло? Мой рациональный, глубоко презирающий предрассудки отец пустился на подобные ухищрения… Видать, допекло его.

Астра слушала, пытаясь проникнуть за старательно возведенную Спиридоном стену, куда он не желал пускать ее. Она могла бы во всем с ним согласиться, если бы не смерть брата и сестры Ушаковых.

«Хочешь поговорить об отце? – подумала она. – Пожалуйста. Собеседнику надо идти навстречу».

– Скажите, ваш отец не увлекался философией?

Она умела поставить вопросом в тупик. Юдин сдвинул очки на лоб и уставился на нее с непритворной растерянностью.

– Философией… да… в молодости. Он окончил философский факультет…

– Может быть, он читал труды Абеляра?

– Да, наверное. У него в кабинете, в нашей московской квартире, висит портрет Абеляра.

Астра сделала Матвею знак глазами – видишь, наши догадки подтверждаются.

– А как вы относитесь к схоластической диалектике? И вообще к богословию?

– Никак… Я далек от подобных вещей. При чем тут философия, Абеляр? – не выдержал Юдин.

– Вы правы, оставим это.

– Завтра отец приезжает на виллу, и вы сможете спросить его обо всем, что вас интересует, – сухо произнес он. – Устроим философский диспут.

– Вам больше не звонила та женщина?

Было заметно, как Юдин напрягся – он отлично понял, кого Астра имеет в виду.

– Нет!

– А почему ваша жена против установки во дворе видеокамер?

– Вам и это доложили… Елена не выносит фотоаппаратов и камер наблюдения. Я бы сам хотел знать, почему. Ей кажется, что объектив следит за ней, словно враждебный глаз…

Затишье перед бурей – так можно было описать жизнь на вилле. Все как будто шло своим чередом. Утром гости отправились на пляж, потом собрались в столовой – хвалили обед, пили охлажденное сухое вино, болтали.