– Вот не думал, что мы доедем до самого Центрального рынка, – хрипло заметил сержант. – Шофер говорит, что в этот час тут вокруг полно полицейских – присматривают за разгрузкой.

– Они боятся голодных бунтов? – спросила Корделия.

– Несомненно. А еще им очень нравится выбирать продукты первыми, – ответил Куделка. – Фордариану скоро придется задействовать армию, иначе черный рынок перекачает всю еду из карточной системы.

В те минуты, когда Куделка забывал притворяться фором, он проявлял несомненное знание торгового дела. Интересно, каким образом бакалейщик смог дать сыну такое образование, которое позволило ему выдержать экзамены в Императорскую военную академию? Корделия незаметно улыбнулась и оглядела улицу. Они находились в старой части города, построенной еще до появления лифтовых шахт, так что дома здесь были не выше шести этажей. Обшарпанные, со следами позднейшей перестройки, когда к домам подводили все коммуникации.

Ботари решительно пошел вперед; он явно знал, куда направляется. Остальные в молчании следовали за ним. Улицы и переулки становились все уже, воздух – все зловоннее, а фонари попадались все реже.

Сержант остановился перед узкой, плохо освещенной дверью, на которой висело сделанное от руки объявление: «Номера».

– Это сойдет.

Древняя, без автоматики, подвешенная на петли дверь оказалась заперта. Ботари потряс ее, потом постучал. После долгого ожидания открылось небольшое окошечко и оттуда выглянули чьи-то подозрительные глаза.

– Чего надо?

– Комнату.

– В такое время? Черта с два.

Ботари вытолкнул вперед Друшикко, чтобы свет падал ей на лицо.

Невидимый собеседник фыркнул:

– Ах так… Ну ладно…

Звякнула цепочка, заскрежетал засов, и дверь открылась.

Они протиснулись в узкую прихожую. Хозяин стал еще неприветливее, услышав, что на четверых им нужна всего одна комната. Но удивления это у него не вызвало: измученный вид и бедная одежда гостей лучше всяких слов объясняли причины такой экономии.

Поворчав, он выделил им тесную комнатенку на самом последнем этаже.

Куделке и Друшикко выпало спать первыми. Когда в грязное окно заглянули первые лучи солнца, Корделия с сержантом спустились вниз поискать чего-нибудь съестного.

– Нам следовало сообразить, что в осажденный город надо взять еду, – пробормотала Корделия.

– Ничего, обойдемся – дела не настолько плохи, – ответил Ботари. – Э-э… вы лучше помалкивайте, миледи, – акцент.

– Правда. В таком случае постарайся завязать разговор вон с тем типом. Я хочу услышать, как местные жители отзываются о происходящем.

Они обнаружили хозяина гостиницы – или кто он там был – в полутемном помещении, служившем, судя по наличию стойки и пары обшарпанных столов со стульями, одновременно баром и столовой. Тот неохотно и втридорога продал им немного герметически запакованных продуктов и напитков в бутылках, не переставая при этом жаловаться на карточную систему и пытаясь выведать, кто они такие.

– Я уже давно собирался съездить в столицу, – сказал Ботари, облокачиваясь на стойку. – А эта чертова война все спутала.

Хозяин поощрительно хмыкнул.