— А че я-то сразу, начальник? — возмутился Зяба, но все же поднялся из-за стола и закинул на плечо небольшой школьный ранец, в котором лежал инсорументарий, мультиключ и различные «ху. метры». — Я те чё, шестёра?

— Как самый молодой, — усмехнулся я и тоже поднялся. — И это, Зябь, ты свои воровские замашки поутихомирь, а то как выпьешь, так у тебя каждый встречный, то фраер, то шпана.

Зябликов рекомендацию усвоил. Лишний раз получать от меня затрещину не хотел, а рука у меня, ох и тяжелая на это дело. Даром что седьмой десяток живу, вполне могу приложить. Я ж этот, как его, спортсмен бывший, пока литрболом в серьёз не увлёкся.

Хотя чего греха таить, запил я конкретно в последней командировке, когда моих пацанов, в доме, сложило градом. Тридцать пять авиационных механиков, техников и инженеров, практически полный состав инженерно-авиационной службы нашей эскадрильи. Сразу… Наглухо…

Вот и запил, я ж тогда на вылете был. Меня уберегло, а ребят вот…

Опять воспоминания накатили, совсем уже старый стал. Впрочем, по меркам государства, еще вполне себе работяга-трудяга. Нынче пенсионный возраст у мужчин начинается с семидесяти пяти лет. И плевать, что многие не доживают до семидесяти, и их налоги, и пенсионные отчисления уходят в карманы зажравшихся чинушей.

— Ефимыч, ты че такой грустный? Хер лизал невкусный? — ободряюще усмехнулся Зяба, вышагивая в своей затасканной спецовке и резиновых сапогах.

Я отличался от него лишь тем, что предпочитал берцы. Мне с электрикой не работать, а ронять что-то тяжелое лучше на стальной носок ботинка, чем на резиновую калошу.

— Зяб, свои гастрономические пристрастия оставь при себе, — отмахнулся я от него, разглядывая спешащего мимо нас парнишку.

Типичный пример нового поколения. Короткие рваные джинсы «в облипон», кроссовки с вырезами и носки с подворотами. Все это довершалось вырвиглазной красной курткой, из-под которой выглядывала белая рубаха. Выше шеи смотреть страшно. Размалеван словно африканский повстанец. Наколки, пирсинг, различные псевдошрамы и покрашенная в фиолетовый цвет челка.

В моем детстве была популярна субкультура «эмо», так вот в сороковые годы она возродилась и набрала столь массовую популярность, что задавила все остальные. Эх, куда делись те милые гопники, с которыми можно было попить пива и потравить стариковские байки? Нынче во дворах даже лавочек почти не осталось, вместо них какие-то лотки с быстрым, хипстерским кофе в бумажных стаканчиках и фастфудом.

Многие спортивные площадки снесены. Стране не нужна крепкая и здоровая молодежь, ведь в этом случае она доживет до пенсии, или не дай Бог решит выйти на митинги, где сможет дать отпор таким же, заплывшим жиром силовикам.

Шутка ли, нынче вступительные нормативы это три подтягивания, три километра за шестнадцать минут и челночка десять по десять за тридцать пять секунд. Я даже сейчас, без разминки, спокойно их сдам, не смотря на боли в спине и старость.

— Так, чё у нас на Старонавальной? — спросил Юра, скинул рюкзак и выудил из него мастерключ от домафона.

— Погодь, — я достал из кармана спецовки блокнот, куда вносил график обхода и плановые ремонты, или различные техобслуживания.