— Если хотим освободить как можно больше людей, это либо ночь, либо раннее утро или поздний вечер, потому как на работах никого не будет. Интересно было бы произвести захват в момент вывоза или ввоза людей на работы – могли бы машины и ещё чего прихватить, но тут две опасности: первая – можем просто не справиться, немцев и так много, а тут ещё понаедут, и вторая – могут быть большие потери как с нашей стороны, так и среди пленных. Такой бардак будет…

— Так, твое мнение понятно. Матвеев.

— Если удастся ввести внутрь лагеря группу, то ночь отпадает, потому как если даже и пустят, то как-то это подозрительно – что старосте ночью там делать? Поэтому, остаётся либо утро, либо вечер. Что тоже не очень удобно по той же причине. Нет смысла приезжать ни свет ни заря или наоборот под ночь. Я думаю придётся пожертвовать численностью ради успеха операции и проводить её днём. Мне тоже хочется спасти как можно больше наших, но лучше спасти хоть сколько-то чем никого, да и погибнуть самим.

— Понятно. Старшина.

— Я в общем согласен со старшим сержантом, но может, попробуем найти способ выручить всех. Я вот думаю, что лучшее время это утро, но не раннее, а значит нужно сделать так, чтобы развода на работы не было. Старший сержант, в каком случае развод не проводится?

— Я таких случаев, товарищ старшина, не знаю, за всё время, что я был в лагере, выходных не было. Может каким-нибудь образом сорвать приезд конвоев. Вот только как, обстрелять их по дороге?

— Обстрел это не вариант, — это уже Кузьма принял участие. — А вот заминировать дорогу, да так чтобы немцы не один час провозились, тем более эта дорога не основная, пуп рвать для быстрого восстановления движения они вряд ли будут.

Пора и мне вступить.

— Это нам мало что даёт. Представьте – ежедневно машины приходят как по часам, а сегодня их нет, но прикатывает какой-то мутный староста. Могут заподозрить. Хотя бы попытаются документы проверить. Тут и спалимся.

— А что если… — Матвеев задумался. — Если сегодня машины опоздают, а водители скажут что на дорогах мины нашли…

Байстрюк хлопнул себя руками по ляжкам.

— Точно. Тогда если машины не придут и на следующий день, то немцы не заволнуются.

— Ага, а то что мы с Кузьмой приехали на мотоцикле это их не удивит?

— А это смотря где минировать.

— Ну, давай прикинем.

Я развернул карту.

— Первый раз ставим мины здесь и здесь, — Байстрюк ткнул пальцем в дорогу восточнее и западнее лагеря. Причём ставим мины попарно, так чтобы на одной машина подорвалась, а другую сапёры извлекли?

Кошка покосился на сержанта.

— Это ещё зачем, у нас и так этого добра не чересчур.

— Затем, что раз сняли одну, значит могут быть и другие.

— Правильно, — поддержал я своего любимчика, — типа, опять проверять надо. Пока всё не вынюхают, движение не разрешат. А почему именно здесь?

— Потому что тогда дорога с Худобков будет не перекрыта. Кто по ней до лагеря поедет даже не будет знать, что движение перекрыто. А на следующий день ставим мины ещё чуть дальше от лагеря, да роем ложные ямки, вроде как замаскированные, но заметные.