— Рядовой, берите своего напарника и помогите этой русской свинье освободить дорогу, — после чего зло посмотрел на ухмыляющегося солдата. — Тебя, Ганс, это тоже касается, поставь винтовку и берись за бревно.

Работа не заняла и пяти минут. Брёвна были оттащены в сторону, а телега поднята на колёса и тоже отогнана в сторону, нахлёстываемой русским лошадью. Когда же водитель со своим сопровождающим попытались вернуться в машину, они обнаружили что находятся под прицелом двух стволов, один из которых был автоматическим.

— А теперь оба на землю мордой вниз и руки за спину. Или кто-нибудь хочет стать мёртвым героем?

Появление из леса красноармейца с пулемётом окончательно всё расставило по своим местам.

К гати мы возвращались уже на двух моторах. Я, впереди на мотоцикле, за мной "крупп", ведомый Полищуком, и с Давыдовым, охранявшем в кузове двух бывших владельцев грузовика. Кузьма обходными тропами отправился домой, ему с телегой долгонько придётся добираться. Настроение было радужным – пока всё шло как по маслу. До отбытия на новое место дислокации есть несколько часов, во время которых нас вряд ли кто потревожит. По прибытии сразу подбежал старшина.

— Товарищ командир, разрешите доложить.

— Докладывайте, товарищ старшина.

— Во время вашего отсутствия происшествий не произошло. Из тридцати освобождённых военнослужащих трое изъявили желание отправиться на соединение с Красной Армией, остальные хотят вступить в отряд.

— Ну что ж, хороший результат.

— Только мне кажется никуда они не пойдут, рожи больно хитрые, забьются к местным бабам под юбки.

— Да и чёрт с ними. Лучше, если они потом удерут, когда будут знать много об отряде?

— Так-то оно так…

— Старшина, не бери в голову, что ни делается – всё к лучшему. В кузове еда, займись питанием личного состава. Ходоков тоже накорми, не жадничай.

— Есть!

— Секреты пусть питаются на месте. Снимешь их только когда тронемся, прямо по дороге и подберём.

Первым после обеда ко мне подошёл Матвеев, чего я впрочем и ждал.

— Товарищ командир отряда, разрешите обратиться?

— Обращайтесь, только давайте отойдём и присядем. Разговор думаю будет долгий. Курить будете?

— Так точно, буду. Не помню уже сколько без табачку.

— Оставьте себе пачку, я не курю. Кстати, всем остальным тоже советую бросать. Знаю, что на войне не бросают, но очень советую. От этого может зависеть не только ваша жизнь, но и судьба отряда. Ладно, это лирика. О чём хотели поговорить?

— Дело тут такое. Красноармейцы решили остаться в отряде, но положение наше достаточно шаткое. Когда в плену были, понятно, но сейчас мы вроде как свободны, и если не пойдём к своим, то станем дезертирами. Дойти, как вы и сказали шансов не много, а если и дойдём – особый отдел.

— Понимаю, сержант, хочется и рыбку съесть и всё прочее. Смотри сам – все вы попали в плен, раненых и контуженых среди вас не заметно… Не перебивай начальство, знаю, каждый расскажет душещипательную историю, как "до последнего патрона, невзирая, обстоятельства оказались превыше" и прочее бла-бла-бла, только следователь до вас таких историй уже наслушался, да ещё от бойцов и командиров, вышедших с оружием и документами. Как ты думаешь, что он сделает? А уж если у него есть разнарядка по поимке предателей и шпионов, то ему вас сам Бог послал.