— Хорошо, я ознакомлюсь.

По-хорошему, надо передать такие дела напрямую капитану, но какой-то червячок грыз меня изнутри, не давая устраниться даже от мелочей, а повышение в званиях и награждения, это совсем не пустяки. Кстати о награждениях…

— А где рапорт о награждении отличившихся? Почему мы вообще никого не награждаем?

— Не имеем права, да и нечем, — Нефёдов продолжая стоять, слегка пожал плечами.

— Насчёт медалей и орденов вы правы, но подарки мы можем дарить?

— Да, подарки можем.

— Тогда разберитесь со старшиной, что у нас есть такого, что можно оформить как подарки, часы там, оружие, и подавайте рапорт на отличившихся. И да, рапорты на присвоения правительственных наград тоже пишите. Утвердят их или нет, через полгода или год, не наше дело. Наше дело отметить. Конкретно бойцам не говорите что и на кого, но они должны знать – это тоже делается.

На этой чуть торжественной и пафосной ноте решили совещание штаба закончить. Весь день прошёл в суете – готовились к транспортировке мин. Взяли два самых мощных грузовика, топливо ещё было, но Кошка пугал страшным бензиновым апокалипсисом. Больше двадцати человек решили не брать, потому как если не достанем лошадей, то и полсотни не справятся, а такая масса людей в одном месте весьма подозрительна и трудно скрываема.

Но новой моей экспедиции не суждено было состояться. Точнее не так, экспедиция состоится, но не та, не туда и не по этому поводу.

— Товарищ командир, там какой-то пацан вас спрашивает.

— Где?

— На втором посту, его на гать не пустили, но он знает вас, Байстрюка и Кошку.

Кроме как на Кольку думать не на кого. Сюда пусть ведут? А если ещё кто? Пройдусь, не развалюсь чай. Это был, и правда, Миколка. Рядом с ним лежал велосипед, я и не знал, что у него такой аппарат есть. Пацан был изрядно измучен, значит дело спешное.

— Здравствуйте, товарищ командир.

— Здравствуй, что случилось? С отцом что?

— Нет, отец из Полоцка вернулся. Говорит там что-то подорвали. Подпольщики, наверно. В городе облавы. В госпитале солдаты в чёрной форме. Никого не впускают и не выпускают. Вроде подпольщики эти в госпитале были.

Блин, Ольга! Сказал же ей, не лезть ни во что! Так, думай, голова, думай, картуз куплю. Надо идти в город.

— Часовой, я его забираю. Пошли, — это я уже Николаю. — Теперь давай развёрнуто.

Кузьма поехал в Полоцк ругаться с властями, как и обещался, но поругаться не вышло. Город был оцеплен войсками, непонятно даже, откуда их столько взялось. Пустить его пустили, но встретиться он так ни с кем не смог – в комендатуру доступа не было. Мезьера на месте тоже не оказалось. Из разговоров местных узнал, что предыдущим вечером произошёл взрыв в ресторане для немецких офицеров. Вроде есть убитые и раненые. Раненых отвезли в госпиталь, и после этого никого близко не подпускают. Русских, работающих в госпитале в городе нет – то ли арестованы, то ли ещё что, но за всеми ночью приезжали люди в чёрной форме. С евреями два месяца назад так же было. Где теперь те евреи? Из города Говоров насилу выбрался – в пропуске у него стояло, что прибыл он утром, да и караул не успел смениться, так что выпустили, хоть и с нервотрёпкой.