День ещё не закончился, а потому мне предстояли и новые встречи. Нежданно-негаданно пришёл Кузьма, запропастившийся где-то отец Миколки. Поздоровался с хозяевами, прошёл к столу, где я разложил на мешковине свой арсенал для чистки, и так же как сын протянул мне руку.

— Кузьма.

— Константин, — я встал, опасливо попытался пожать лопату, заменявшую хозяину кисть руки. — А по отчеству как?

Тот только махнул рукой, присел и тут же сграбастал только что вычищенный пистолет.

— Хороший "парабеллум". Мне в как-то империалистическую почти такой же попался, только ствол подлиннее. Меняешь чего?

Деловой мужик. Нестарый, и сорока бы не дал, в гражданской бы успел повоевать, а вот в империалистическую…

— Нечего особо менять. Если только "маузер" один, но патронов нет, сорок две штуки осталось – самому мало. Гранаты и "люгер" тоже нужны.

— Форму тоже на себе потащишь? Да и мотоцикл без присмотра на болоте проржавеет.

— Один комплект надену, а мотик всё одно бросать, если хочешь, бери, да ты его и так можешь прибрать, без моего разрешения.

— Без разрешения нельзя – не к добру. Хорошо подумал, в германском идти? Мигом под расстрел.

— Мне по-любому, — указал я на разложенный арсенал.

— Коли поймают, можно сказать, что на поле боя подобрал.

— Они уже завтра этих трёх искать начнут, номера сверят и кирдык.

— Разумно, а откуда они у нас взялись, кстати.

— Ремонтники восемнадцатой моторизованной дивизии, похоже просто пограбить заехали.

— Далековато.

— Откуда?

Кузьма усмехнулся и достал из сапога карту. Это была не карта, а мечта. Военная пятисотка, да ещё совсем свежая.

— Мы здесь, — снова улыбнулся Кузьма, увидев мои мигом загоревшиеся глаза. — Деревня Жерносеки, а Полоцк, где скорее всего находятся тыловые подразделения, здесь – почти в двадцати верстах по прямой.

— Хм, может передислокация шла, а они в сторонку отвернули.

— Могли, на Юровичи колонны сплошняком прут, даже ночью.

— А наши давно ушли?

— Третьего дня уже. Два дня войска с техникой шли, а сейчас вполне возможно тылы двинулись. Судя по тому, что канонады со вчерашнего дня не слышно, отошли больше чем на полтинник.

— А ты что, за немцами следишь?

— Да сдались они мне. Так, ходил добро какое брошенное подобрать.

— И много подобрал?

— Да где ж его много подберёшь. Трофейщики у германцев жадные, чуть что, сразу стреляют, — хитро глянул на меня собеседник. — Считай зазря сходил.

— Карту дашь? — задал я вопрос в лоб.

— А тебе зачем? Пройдёшь ещё двадцать вёрст на восток, она и кончится.

— Не иду я на восток. Есть тут у меня кой-какие дела.

— Твоё конечно дело, паря, но не советую. Похоже, советская власть не скоро вернётся, если вернётся вообще.

— Хватит тобе, Кузьма, — вмешался в разговор Опанас. — Опять в Сибирь захотел?

— Экие ж вы все пугливые. Где я неправду сказал? Или ты считаешь, что большевики завтра германцев обратно погонят, как в сказке о мальчише? Молчишь, вот и молчи, как всегда молчал, теперь на тебе германцы кататься будут.

— На простом люде завсегда хто-нить, да катается, — Опанас хлопнул дверью и вышел в сени, а может и на улицу.