– Кто? – спросил Гена.

– Он обещал, если мы проболтаемся и правду расскажем, глаза выколоть, язык отрезать. Он может, он все может, ему большая власть над людьми дана… Я боюсь! Он пришел! Потому я и спрятался.

Крапивин зарыдал.

Алина с Геной уложили больного в кровать. Да, похоже, у него осложнение после гриппа.

В тот день следователь и его гражданская жена остались ночевать на Остоженке. Наутро Андрей выглядел стопроцентно здоровым человеком, о призраке не заговаривал, сел к компьютеру, взялся за работу.

А через день вечером Алина опять обнаружила его в чулане, выслушала бессвязную речь. Стало ясно: Крапивин серьезно болен психически, надо искать хорошего врача.

В среду Алина забежала к Андрею в обеденный перерыв, хотела сварить ему куриный суп. Прошла в просторную кухню-гостиную, поставила на стол пакеты с продуктами и спросила у законного мужа, который молча сидел на диванчике:

– Чего ты такой мрачный?

Тот вскочил.

– Ты пришел!

Алина вначале не обратила внимания на то, что он к ней обратился как к мужчине, и мирно сказала:

– Цыпленка купила, хочу лапшу сварить.

– Лапшу? – в ужасе повторил Андрей. – Лапшу! Вы пришли! Нет! Никогда! Не хочу! Нет! Нет! Не надо меня на лапшу резать!

Алина попятилась. Никогда даже у пьяного в лоскуты Андрея не было лица с таким выражением. Обида, злость, страх, отчаяние, ужас – эмоции Крапивина считывались как текст, напечатанный черным шрифтом на белом листе бумаги. Впервые Алина испугалась своего законного супруга. А тот вскочил, распахнул окно и, крикнув:

– Айпад! Айпад! Я тебя больше не боюсь, я убегу! – выпрыгнул наружу…

Геннадий замолчал.

– Так точно и случилось, – прошептала Алина. – Даже если б я к Андрюше кинулась, не успела бы его удержать. Его родители стену разбили, объединили кухню с гостиной, комната огромная получилась, с тремя окнами. Я у мойки находилась, муж в другом углу, возле дивана. Все мгновенно произошло.

– Айпад, я тебя больше не боюсь… – повторила я. – При чем тут планшетник?

– Не знаю, – прошелестела Алина. – Мне до сих пор дурно, когда вспоминаю, как Андрюша вывалился.

Геннадий откашлялся.

– Говорил уже, он почему-то продукцию Apple ненавидел, шарахался от нее. Думаю, Андрей не в себе был, нет в его словах смысла. За месяц до его самоубийства у Степы день рождения был. Мальчик компьютерами бредит, разбирается в них, мечтает об айпаде. С отцом у него хорошие отношения сложились, ребенок об его алкоголизме понятия не имел. Алина мальчика на Остоженку привозила, когда Андрей в трезвой фазе находился. Парнишке девять лет, его пока легко обмануть. Мы ему говорили: «Папа часто по командировкам летает, работа у него ответственная, поэтому он с тобой каждый день встречаться не может». Андрей эту версию поддерживал. Любил Крапивин сына. А я пацана своим ребенком считаю. Ради Степы все изображали, что у нас порядок. Ну, разошлись мама с папой, появился дядя Гена, ничего страшного, у Степана теперь два отца, не всякому так повезет. В общем, пошли мы все вместе в магазин – покупать мальчику в подарок планшетник. Идем мимо стенда, я Андрюхе говорю: «Понимаю, тебе Apple поперек горла, но ведь не себе покупаешь. Объективно айпад лучше, чем все остальное». Андрюха покраснел, затрясся и забормотал: «Нет, нет, нет. Я его в руки не возьму. Ненавижу! Ненавижу! Лучше купим другой планшетник». Что мне оставалось делать? Только плечами пожал. У каждого свой пунктик имеется. Крапивина на Apple переглючило, а меня в детстве собака укусила, теперь я к псам настороженно отношусь.