Работа закипела. Для пущей надежности придумали, что Шлиман не просто гражданин США, а еще целый год прожил в штате Индиана (психологический подтекст: почтенный домовладелец из Индианы хочет развестись с какой-то заморской вертихвосткой). Повторилась нью-йоркская история: в суде объявился некий фермер (с честнейшими глазами, понятно) и, положив руку на Библию, уверенно заявил: ну как же, мистер Генри у нас целый год прожил, как его сосед клянусь…
Чтобы доказать ветреность заморской супруги, суду были предъявлены некие письма на русском языке с английским переводом, из которого явствовало, что миссис Екатерина категорически отказывается покинуть Россию и жить с супругом в Америке. Поскольку никто из судей русским не владел, упомянутый английский перевод сделал собственноручно мистер Шлиман… В том, что письма были поддельными, никто из биографов Шлимана, писавших об этой истории, не сомневается. Позже адвокаты их тихонько изъяли и изничтожили…
В общем, из суда Шлиман вышел холостым человеком. Окрыленный, он немедленно отправился в Грецию и сочетался браком с юной красавицей Софьей Энгастроменос (которую можно назвать единственным светлым пятнышком во всей этой грязной истории). Правда, по своему милому обыкновению Шлиман попросту кинул родню невесты. Пообещал сначала заплатить немаленькие долги семейства и выделить энную сумму на развитие торговли сукном, которую вел тесть, а также дать приданое младшей сестре Софьи. Ни того, ни другого, ни третьего он никогда не выполнил, пригрозив тестю: если тот будет настаивать, он, Шлиман, опубликует во всех газетах историю про то, как папаша Энгастроменос пытался продать свою дочь за деньги, словно дикий турок. Семейство поворчало и отступилось…
Но тут напомнила о себе бывшая супруга Екатерина, с превеликим удивлением узнавшая, что с ней, оказывается, заочно развелись, да еще где-то в Штатах. Поскольку дамочка происходила, как уже говорилось, из купеческой семьи, соответствующей хваткой располагала – и напустила на Шлимана отличных петербургских адвокатов.
Вот тут Шлимана, как не впервые уже в его путаной жизни, припекло всерьез. По законам Российской империи он, как ни крути, являлся двоеженцем, за что полагалась ссылка в Сибирь. Правда, для этого требовалось изловить виновного на территории Российской империи – куда с тех пор Шлиман благоразумно и носу не казал.
Попытки питерских адвокатов притянуть Шлимана к суду в Париже и в Афинах провалились по той простой причине, что он числился американским гражданином, а потому, согласно каким-то хитрым юридическим крючкотворствам, и не мог быть привлечен на судебное разбирательство. Однако была серьезная опасность, что пронырливые петербуржцы в конце концов докопаются, каким именно образом Шлиман стал подданным США. Нашему герою пришлось пережить массу неприятных минут…
К счастью для него, рассерженная супруга вовсе и не помышляла о воссоединении с мужем – она попросту хотела, раз уж муженек оказался такой сволочью, выдоить из него как можно больше денег. А потому стороны вскоре пошли на мировую: Шлиман смирнехонько переписал на Екатерину свой дом в Санкт-Петербурге и обязался выплачивать бывшей супруге четыре тысячи рублей ежегодно до конца ее жизни (вот