Они встречались почти ежедневно, говорили о жизни, о службе в розыске. Усов сказал, что его уволили, спровоцировав на взятку, вроде бы признал вину, объясняя, что не хватило сил смотреть, как гребут лопатами, вот и оскоромился, а начальство его подставило. Бывший полковник очень медленно и тщательно готовил Артема к решающему разговору, засекая реакции опера на те или иные примеры коррупции среди сотрудников милиции.

Наконец Усов решился и сделал Артему конкретное предложение:

– Я помог одному человеку получить солидные деньги. Человек считает, что ему помог случай, надо открыть ему глаза и забрать у него свою долю.

– Сколько? – на удивление спокойно спросил Артем.

– Он получил двести тысяч, – ответил Усов. – Я считаю, он должен отдать семьдесят. Я ему создал репутацию крутого мужика. Недавно я подтолкнул к нему еще одного просителя, тут дело пахнет сотнями тысяч, а то и миллионом.

– Я человека знаю?

– Знаешь, – Усов улыбнулся.

– Мой шеф, Борис Петрович Гай. Он мужик умный, с ним легко иметь дело. – Дуров быстро просчитал комбинацию. – Гая знают в коммерческих кругах, он свой, и в случае нужды к нему не грех и обратиться за помощью. Никакой банкир не станет иметь дело с уголовным авторитетом, а с коллегой рангом ниже станет. Лучше получить часть долга, чем потерять все.

Все эти разговоры велись весной, еще не убили Аляшина-старшего, и не надвинулась тень Гурова.

Артем Дуров после второй встречи с Усовым понял, что бывший полковник имеет на бывшего капитана серьезные виды, и не сомневался, что предложение будет носить криминальный характер. Артем считал такое положение нормальным, зачем еще может понадобиться битый опер? В мае, когда Усов в конце концов решился и выложил часть своих карт на стол, Дуров воспринял предложение спокойно. Он не сомневался, Усова не подставили на взятке, он запутался в коррупции, и карты полковник показал не все, в рукаве осталось, но все это Артема не волновало. Он свою задачу определил, решил твердо: все дозволено, кроме убийства. Стрелять он будет, как и прежде, только в порядке самозащиты.

Он вошел в кабинет Гая в одиннадцать утра, когда хозяин проверял счета и никого не принимал, все сотрудники казино об этом знали. Гай взглянул на охранника настороженно, ничего не сказал, кивнул на кресло.

– Борис Петрович, вы горькое лекарство пьете сразу или сначала его пробуете? – спросил Артем, усаживаясь.

– Я стараюсь лекарства не употреблять ни горькие, ни сладкие, – ответил Гай и закрыл лежавшую перед ним папку.

– Вы вышли из прошлого бизнеса, получив двести тысяч отступного, хотя по занимаемой в компании позиции не могли претендовать даже на один доллар. Вы умело обыграли неожиданное убийство вашего партнера по переговорам. Вы считаете подобную ситуацию нормальной?

– Я не спрашиваю, откуда вы все знаете. Это факт вашей биографии.

– Профессии, – поправил Дуров. – Вы не ответили на прямо поставленный вопрос.

– И не собираюсь, – спокойно ответил Гай, даже облегченно вздохнул. Он знал, рано или поздно подобного разговора не избежать. – Я никогда не брал в руки оружия и не нанимал убийц. В Москве убивают, прискорбно, но факт. Кто и какие выводы делает из тех или иных убийств, мне неизвестно.