— Позволь узнать, правильно ли я написала твои глаза.

Она сняла с него солнечные очки. Босх ухмыльнулся. Он знал, что, хотя багровые кровоподтеки уже почти сошли, глаза у него по-прежнему красные, а веки припухшие.

— Бог мой! Ты что, вставил себе красные линзы?

— Это длинная история. Я потом тебе ее расскажу.

— Очень хорошо. А пока давай поскорее наденем на тебя очки.

Она нацепила ему на нос черные очки и рассмеялась.

— Ничего смешного. Если бы ты только знала, как у меня режет глаза…

— Я смеюсь по другой причине. Я измазала тебе лицо краской.

— Что ж, в этом по крайней мере я не одинок.

Он коснулся пальцем пятнышка охры у нее на щеке. Потом они снова обнялись. Босх знал, что поговорить можно и позже. Пока что ему хотелось одного — держать ее в своих объятиях, чувствовать ее запах и смотреть через ее плечо в окно на бирюзовую поверхность залива. Он вспомнил, что сказал ему лежавший в постели старик. «Если встретишь человека, который тебе подходит, то держись за него обеими руками всю свою жизнь». Босх не знал, подходит ли ему Джасмин, но в этот момент он и вправду держался за нее изо всех сил — и руками, и всей своей истерзанной, изболевшейся душой.