Спать ему расхотелось. Оставшееся до работы время он посвятил дальнейшей разборке архива. Это занятие его увлекло. Труднее всего было разобрать, к какому расследованию относятся те или иные бумаги. В некоторых не значилось ни имени, на фамилии заказчика. Такие сомнительные документы Андрей откладывал в сторону. И мало-помалу куча бумаг начинала приобретать более цивильный вид. Андрей уже мог точно назвать около семи клиентов мертвого сыщика. Из этих семи – шесть были женщины. Их дела касались, конечно, мужчин. Они выслеживали мужей, женихов, бывших мужей, даже детей. Его особенно удивил один случай. Мать некоего юноши очень желала узнать, с кем сын проводит свободное время. Судя по собранным материалам, у сына была нетрадиционная сексуальная ориентация. В основном он встречался с состоятельными мужчинами значительно старше себя. Андрей выкопал несколько фотографий – объект слежки в ресторане, в машине, в ночном клубе. И ни одной девушки рядом. Но удивляло не это. На полях этого любопытного донесения он увидел карандашную надпись, сделанную, видимо, Олегом. Надпись гласила: «Мамаше про мужиков неинтересно, боится девчонок, боится, что сын женится. За инф. о девушке даст тысячу (обещала)».
Он посмеялся над странной мамашей и принялся рассматривать разрозненные фотографии. Их было множество. На некоторых снимках с оборота были карандашные подписи – фамилии, имена, даты. Андрей пытался понять, что к чему, но удавалось с трудом. Для этого надо было куда подробней изучить архив. Его внимание привлекла одна фотография, никак не подписанная. На снимке был уголок какого-то ресторана или кафе. Столик на двоих. За столом – мужчина и женщина. Мужчина одет в строгий темный костюм, при галстуке. Он наклонился к партнерше и приоткрыл рот – видно, что-то говорит. Женщина в это время поправляет свалившуюся бретельку сильно декольтированного платья. Она вышла очень хорошо. Андрей рассматривал ее странное, темное лицо, живые черные глаза, волну спутанных смоляных волос… «Жаль, что снимок не подписан, – подумал он. – Какая-нибудь ревнивая жена отдала бы за этот клочок бумаги хорошие деньги… Да что это я?!» Он встрепенулся. Осмотрел разбросанные на полу бумаги, и ему вдруг стало жутко.
«Ты можешь пользоваться архивом сыщика, но сам ты – не сыщик! – сказал он себе. – Не лезь, куда не просят. Если случится совпадение – тебе позвонит клиент, о котором ты что-то знаешь – тогда и будешь подбирать для него бумаги. Но сейчас это не имеет смысла. Может, эти люди не хотят иметь с Олегом никаких дел. Может, эти дела давно закончены». Он принялся складывать бумаги. Запихивая их в ящик своего письменного стола, Андрей случайно помял фотографию, лежавшую сверху. Выдернул снимок из ящика и разглядел. Хотел сунуть его обратно…
Рука остановилась сама. Местность, изображенная на снимке, была ему знакома. Он увидел ночной проспект, край железной ограды, вывеску магазина… «Да это же наша стоянка! – Он поднес фотографию к лампе. – Наша стоянка, а домик просто не попал в кадр… Что за черт? Тут в углу машина и какой-то тип…» Видно, снимок был не слишком удачный. Конечно, сыщик снимал вовсе не ночной московский пейзаж, а определенного человека. И этот человек вышел плохо. На снимке он как раз садился в машину. В салоне горел свет, но человек как раз отвернулся, и лицо не получилось. Одно можно было сказать точно – это мужчина. Мужчина в светлом свитере и темных брюках.