— Ну, спокойной вам ночи, приятных снов, — пожелала кастелянша и в прежнем лихорадочном темпе выскочила из светлицы.

Мы собрались ложиться и ждали, когда уйдут постельные девушки. Однако они как встали возле стены, так и остались на том же месте, скромно потупив глаза. До меня начал доходить смысл приказа боярина сделать так, чтобы мы были довольны.

— Спасибо, можете идти, — сказал я, — нам больше ничего не нужно.

— Не велено, — ответила одна из них, с простеньким симпатичным личиком и длинной русой косой. — Мы здесь с вами побудем.

Похоже, опять начинались барские забавы, с которыми я уже как-то сталкивался. Начинать борьбу за нравственность и права человека желания у меня не было, потому я решил вопрос сразу и радикально:

— Хорошо, оставайтесь. Спать будете на той лавке, а мы на этой, — указал я на только что застеленные ими ложа.

Девушка удивленно на меня посмотрела и послушно кивнула.

Подневольные красавицы быстро сбросили сарафаны, надетые на голое тело, и легли. После этого и я начал снимать свою амуницию.

— Ложись, — сказал я Ване.

Тот, в своей подростковой сверхсексуальности, как мне показалось, уже заинтересовался новыми объектами приложения эмоций, вполне был готов забыть Наталью и потерять невинность. В этом не было ничего сверхъестественного, рядом, протяни руку, лежали неприкрытыми две обнаженные женщины. Тут у кого угодно, и не только в шестнадцать лет, снесет башню.

— Долго ты еще будешь глазеть, — одернул я рынду. — Не видишь, девушки хотят спать!

Не знаю, чего хотели девушки, но что хотел Ваня, я понимал — убить меня на месте.

— Так рано еще спать, совсем светло, — жалобным голосом пробормотал он, кося на соседнюю лавку непослушный глаз.

— И правда, чего ложиться с курами, — томно потягиваясь, поддержала паренька вторая девица. — Давайте лучше поиграем!

Во что можно играть с обнаженными женщинами, я представлял. Меня в тот момент такие игры не интересовали, не из верности Требухиной, а по этическим соображениям. Да и намечающийся разрыв с боярышней давил на психику.

— Если хотите, можете играть без меня, — не без внутреннего раздражения сказал я, надел камзол и вышел из светлицы.

Внизу, в большой парадной комнате, хозяев не было, крутились только какие-то дворовые холопы. На меня посмотрели безо всякого интереса и даже не спросили, что мне здесь нужно. Я, не задерживаясь; вышел на двор. Тут тоже оказалось несколько праздно шатающихся слуг, как мне показалось, в изрядном подпитии. Похоже, что бывший боярин пил сам и не препятствовал спиваться своей дворне.

Я увидел знакомое лицо, человека из свиты Требухина, который был сегодня с ним в трактире. Похоже, что к выпитому днем он еще солидно добавил, и теперь стоял в одиночестве, покачиваясь, как беззащитная березка на сильном ветру.

— Не знаешь, где боярышня? — спросил я его. Слуга посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, икнул и махнул рукой в сторону дома.

— В избе? — уточнил я.

— Там они все, — с какой-то тоской сказал он. — Тьфу на них, прости меня, Господи!

— Пьют? — поинтересовался я.

— А это не твоего ума дела! — неожиданно рассердился пьяный. — Не лезь в чужой монастырь со своим уставом! Много вас тут, умников, развелось!