— Милые у тебя забавы, Рорк! Масса удовольствия. И часто ты играешь в эти игрушки?

— Иногда. Ну, готова?

Ева решила, что раз она не дрогнула при полицейском тестировании, то выдержит и это.

— Да. Запускай произвольный набор!

— Это мне и нравится в тебе больше всего, лейтенант. — Рорк достал из коробки пули, загнал в ствол порох и зарядил пистолет. — Ты сразу берешь быка за рога! Лучше начни с бескровной тренировки.

Перед Евой оказалась простая круглая мишень. Рорк подошел к ней сзади, вложил ей в руку пистолет и прижался щекой к ее щеке.

— Придется как следует целиться: эта штука очень капризна. — Он поправил ей руку. — Когда будешь готова к выстрелу, спускай курок мягко, без рывка. Пистолет слегка дернется. И учти: по легкости стрельбы и уровню шума он не годится твоему револьверу в подметки.

— Это я уже уяснила, — пробормотала она, злясь на себя за то, что реагирует на прикосновение его рук, тела, на его запах. — Не напирай!

Рорк повернул голову и неожиданно скользнул губами по мочке ее уха — невинной, непроколотой, нежной, как у ребенка.

— Держи пистолет как можно крепче. От выстрела можно вздрогнуть — и тогда не попадешь.

— Ничего, не задрожу!

Чтобы доказать ему это, Ева спустила курок. Рука все-таки дернулась, что ее огорчило. Она выстрелила еще раз, потом еще; Рорк еле успевал перезаряжать. Все три пули легли кучно, не более чем в дюйме от «десятки».

— Такое впечатление, что участвует все тело! — Она повела плечами, все еще вибрирующими от отдачи.

— Это тебе не револьвер. А у тебя меткий глаз! — Рорк был явно поражен, хотя и старался этого не показывать. — Но, конечно, одно дело — простая мишень, и совсем другое — человек. Пусть даже манекен.

Ева поняла, что он бросает ей вызов, и была готова его принять.

— Мне не терпится приступить!

— О’кей. — Рорк запрограммировал бой. Любопытство и уязвленное самолюбие — в последнем ему было нелегко себе сознаться — заставили его усложнить программу. — Готова?

Она покосилась на него и пошире расставила ноги.

— Да!

Первой возникла старушка, прижимающая к себе обеими руками котомку. Ева едва не снесла ей голову, но палец на спусковом крючке вовремя замер. Тень слева — и грабитель, уже занесший над головой старушки обрезок трубы, схлопотал пулю. Рорк быстро перезарядил пистолет. Покалывание в правом бедре заставило ее сменить позу, но новый бандит, вооруженный примерно так же, как она, не ушел живым.

Рорк завороженно наблюдал за Евой. Он видел, что она не дрожит, глаза смотрят холодно и беспощадно. Глаза полицейского! Он знал, что ее организм сейчас усиленно вырабатывает адреналин, что пульс невероятно убыстрился, но движения Евы оставались точными и стремительными, как в хорошо разученном танце. Стиснутые зубы, неподвижные, как у изваяния, руки.

Рорк вдруг понял, что хочет ее до умопомрачения. Это было отчаянное, испепеляющее желание!

— Два ранения, — сказала она еле слышно, самостоятельно доставая пули из коробки и перезаряжая пистолет так, как показывал Рорк. — Одно в бедро, одно в живот. Я бы уже валялась мертвой, в лучшем случае — истекала кровью. Давай по новой!