– Думаю, со следующей недели. На выходные уеду из города, а эту неделю уже дозанимаюсь индивидуально. Можно?

– Конечно, – отвечает Катя, что-то вбивая в компьютер. – Итак. В вечернюю, на бокс, со вторника, начало в девятнадцать ноль-ноль, не опаздывайте! А то Евгений Александрович может не пустить…

– Я знаю, – улыбаюсь, вспоминая его «опоздаешь хоть на минуту».

– Оплатите сразу? Четыре тысячи за месяц.

– При себе нет, Кать, оплачу перед тренировкой.

– Не вопрос, Филипп. Всего доброго!

– И тебе, Катерина!..

До дома добегаю без приключений, если не считать обрушившийся на город рьяный ливень, и это даже удивительно. Меня не похищают инопланетяне, не нападают гопники, не звонит никто из семьи Яны, я не встречаю по пути ни одного цыгана, а все проидентифицированные системой люди выглядят абсолютно нормальными. И даже пенсионер Панюков скрывается от дождя в своем жилище…

Дома меня встречает только моя кошка Васька. Вика с работы поехала к себе – переодеться и прихватить кое-что из домашней одежды.

Кошка бежит мне навстречу, яростно мяукая. В ее обличительной речи я улавливаю что-то нецензурное. Меня не было дома весь день, и она соскучилась. Или проголодалась, что вероятнее.

– Дай хоть переодеться, Василиса, я весь промок! – говорю кошке, но она не отстает и требовательно трется о ноги.

Мои разговоры с Васькой, а до этого и с Ричи, наверное, не очень вписываются в образ вменяемого человека, но так сложилось. Видеть человека в каждом из людей и очеловечивать животных – наивно, глупо, понимаю. Но по-другому не могу.

Я открываю кухонный шкаф, но полка, где хранится кошачий корм, пуста. Опять забыл купить! Черт, сходил бы в магазин, но снова мокнуть не хочется. Так, что бы ей пока дать? Ага, вот.

– Иди молочка пока попей, – утешаю я кошку.

В отличие от стереотипов, Васька не очень-то жалует молоко. Не знаю, почему, но молоку и мясу она всегда предпочтет магазинный корм из субпродуктов. Подсыпают они туда что-то, что ли? Но голод кошки силен, и она жадно лакает молоко.

Тем не менее, не желая огорчать питомца, я, звоню Вике.

– Привет, любимый! – слышу ее голос в трубке. – Я уже скоро выезжаю к тебе!

– Здорово, жду. У тебя будет возможность заехать в магазин?

– Легко. Что надо?

– Кофе кончился. И Ваське корм нужен, захватишь?

– Все возьму. Целую. Жди.

Она отключается. Я включаю для фона телевизор, снимаю с себя всю промокшую одежду и закидываю в стиральную машину. Краем уха улавливаю тревожный закадровый голос:

– Пропал мальчик… Борис Коган… Шесть лет… Последний раз видели в торгово-развлекательном центре… Телефон координатора поисково-спасательного отряда…

Это же тот центр, куда я хожу за продуктами! Иду в комнату, чтобы собрать единицы ключевой идентификационной информации: фотография мальчика, дата рождения, особые приметы, рост, город проживания – мой… Так, ЕКИИ достаточно.

Открываю карту – жив! Где-то за городом на северо-востоке. Максимально приближаю вид на дом – на элитный коттедж не похоже. Вокруг дома видны хозяйственные постройки, а двор огорожен забором. У дома стоит какой-то внедорожник темного цвета, похоже, «крузак». Движения никакого не наблюдается, лишь метка мальчика едва заметно дрожит на карте, показывая, что объект медленно передвигается в замкнутом пространстве.