Народная школа располагалась в очень подходящем месте – в окружении полей и лесов, как раз напротив живописного Эккодалена, вероятно, основной достопримечательности Борнхольма, посмотреть на которую стекались толпы школьников со всей Дании в период пребывания в неизменно организуемых в этой местности лагерей. Карл не раз слышал об Эккодалене, однако никогда здесь не бывал, потому что там, где он вырос, было принято ездить не на Борнхольм, а в Копенгаген, и пиком развлекательной программы считалось до рвоты укататься на американских горках в Тиволи.
Флагшток с плавно танцующим на солнце вымпелом и огромный булыжник с выгравированной надписью встретили их согласно званию. «Народная школа», – гласила надпись. А дальше по ландшафту было раскидано несколько красных и белых зданий, выстроенных в разное время, между которыми росли кусты и живая изгородь; в одном месте возвышался самодельный тотемный столб, чуть поодаль виднелся миниатюрный кофейный павильон.
Перед входом в административное здание их ожидала миловидная рыженькая девушка, при виде которой Ассад сразу же приосанился, насколько это было возможно.
– Добро пожаловать, – поприветствовала она их и сразу предупредила, что во времена Альберты еще не работала в школе, в отличие от завхоза. – У нас остались журналы с того самого года, а наша прежняя директорша еще и вела дневник на протяжении всего долгого периода руководства заведением. Правда, сомневаюсь, что у нее нашлось много комментариев к делу об Альберте.
Ассад закивал, как одна из плюшевых собачек, которые болтаются у заднего стекла в некоторых автомобилях.
– В таком случае нам бы очень хотелось поговорить с тем самым завхозом, – высказался он, полуприкрыв глаза и явно заигрывая с девицей. – Но, может быть, вы могли бы провести нас по окрестностям, чтобы мы получили представление о том, как здесь жилось Альберте?
«Черт его знает, на фига я вообще сюда приперся, они и без меня прекрасно справятся», – подумал Карл, наблюдая усердие Ассада. Возможно, ему все же удастся прокрасться вечером на борт парома, оставив помощников справляться с заданием без его руководства. Еще одна ночь под рулады Ассада доконает его.
– Многие здания построены гораздо позже, как вон те два дома у дороги, в одном из которых расположена стекольная мастерская, – продолжала девушка. – Но вы можете посмотреть, где Альберта ела, рисовала и ночевала.
Экскурсия затянулась, и Ассад пребывал в восторге.
– Что они ели на завтрак? Они пели по утрам? Когда сидели у камина?
И только с появлением завхоза Йоргена, прекрасно сохранившегося малого со слегка седеющими висками и подтянутой фигурой ремесленника, экскурсия действительно обрела какой-то смысл. Этот человек, по всей видимости, обладал отменной памятью, и интерес Карла обострился. Йорген работал в школе аж с 1992 года, но 1997 год запечатлелся в его памяти гораздо ярче остальных в связи с исчезновением Альберты и поднятой впоследствии кутерьмой.
– Она пропала в день праздника в честь окончания строительства новой мастерской; у меня было полно работы, и я хорошо запомнил эту дату. – Он повел их к скоплению низеньких бунгало из желтого кирпича. – Вот тут. Она жила здесь, в здании под названием Стаммерсхалле. У всех зданий забавные названия – Хеллидоммен, Дёндален, Рандклёве… Только не спрашивайте меня, откуда они взялись, иначе придется долго объяснять.