Затем она перегнала машину в заброшенный переулок, обеспечив себе таким образом более уверенное ощущение контроля над происходящим. Если вдруг в ближайшее время сюда заявится подкрепление, она сможет заверить стражей порядка, что представители копенгагенской полиции поехали дальше, предупредив, что, скорее всего, вернутся.

Пока те двое еще живы, надо во что бы то ни стало ограничить Академию от каких бы то ни было осмотров посторонними. А когда они погибнут, Пирьо еще подумает – инсценировать несчастный случай или просто избавиться от тел. В любом случае, к тому времени она успеет свинтить номерные знаки на автомобиле и позаботится о том, чтобы переправить машину в Польшу или в какое-нибудь другое сомнительное место. Она отдаст ее за гроши полякам или прибалтам, ошивающимся вокруг в поисках работы типа покраски зданий, если только те пообещают избавить ее от автомобиля навсегда. А там пускай прикрутят к ней номера с развалюхи, которая стоит в самой глубине хлева и собирает пыль, – эту колымагу уже явно не реанимировать.

Пирьо вернулась на территорию Академии и взглянула на небо. Облака были все такие же плотные, но восточный ветер, кажется, гнал их прочь от берега.

«Значит, скоро засияет солнце», – подумала женщина. Она направлялась к своему кабинету, массируя область диафрагмы. Что-то давно уже ребенок в ее животе не пинался.

– Ну давай же, малыш, – шепнула Пирьо. – Наверное, ты притомился? Денек выдался сегодня непростой, мама тоже устала, – бормотала она. – Папа выбрал тебе имя, чем не повод для радости? А когда ты родишься, мы окрестим тебя в тот же день, когда с твоим папой свяжем себя узами в солнечном святилище. Великий будет день, козявка.

Она сожмурилась от резкого ощущения дискомфорта, пронзившего ее насквозь. Это было очень неприятное чувство – словно какая-то часть организма выбилась из слаженной работы систем жизнеобеспечения.

«Что-то идет не так», – подумала Пирьо, обливаясь потом. Придется отправиться в больницу в Кальмар на обследование. Но для начала надо все-таки понять, чему именно она противостоит. Пускай полицейские сперва ответят ей на вопросы, а потом она сможет спокойно уехать.

Оба они сидели с трясущимися челюстями и напряженными мышцами и уставились на нее, едва она вошла.

Иммигрант попытался что-то прошипеть в ее адрес, но его слова искажались сокращениями шейных мышц.

Пирьо взяла отвертку и вытащила один из кабелей из распределителя. Головы обоих тут же безвольно упали на грудь.

– Скажите спасибо, что солнце сегодня за облаками, – обратилась она к ним, когда те медленно приподняли головы.

Затем посмотрела на окно на потолке и заметила, что взгляды мужчин обратились туда же.

– Вы сумасшедшая, – сказал датчанин. – Вы можете убить нас.

Пирьо улыбнулась. Он принимает ее за сумасшедшую? Боже мой, да он просто не представляет себе, что поставлено на кон. А ведь вся вселенная ожидала, когда из Академии разнесется призыв к объединению всех религий и созданию нового, бесконфликтного мира. Что мнили о себе эти два человечишки, препятствуя воплощению великой идеологии?