КОЧУБЕЙ. Но «Мастера и Маргариту» ты читал.

ТОЛЬ. «Мастера и Маргариту» – читал. Так это люди из свиты Воланда, что ли? Да, я вспомнил, Арлекино там был одним из главных.

КОЧУБЕЙ. Неизвестно только, где наша Коломбина. Да и кто она.

ТОЛЬ. Да. И кто она?

КОЧУБЕЙ. Хрен его знает. Может – Россия?

ТОЛЬ. Меня всегда раздражает, когда ты начинаешь говорить загадками. Конечно, ты гений, наш главный и единственный, и тебе больше позволено…

КОЧУБЕЙ. Раз мне больше позволено, ты позволишь мне поехать на Валаам вместо Америки?

ТОЛЬ. Это какая-то полная фигня. Не может тридцатисемилетний шарлатан так тебя охмурить!

КОЧУБЕЙ. Ты не помнишь, когда тридцатисемилетнего шарлатана поставили охмурять всю страну?

ТОЛЬ. Когда?

КОЧУБЕЙ. Тогда. Когда меня сделали заместителем председателя правительства. Министром экономики и финансов. Мне как раз исполнилось тридцать семь. А тебе сколько было, Боренька?

ТОЛЬ. Тридцать шесть.

КОЧУБЕЙ. Вот видишь.

ТОЛЬ. Как ты можешь сравнивать, Игорь, я не понимаю?! Мы – образованные, интеллигентные люди!

КОЧУБЕЙ. Можно. Можно сравнивать.

Пауза.

Мне кажется, гораздо проще нам всем просто умереть. Тогда сразу начнется вечная жизнь. И нужны никакие корпорации. Никакие инвестиции. Твой геном бужумбуры не нужен совершенно. Сэкономим триста миллионов казенных денег. Я понимаю, что их не так жалко, но всё-таки. Просто возьмём и заживём вечной жизнью, Боря. А?

ТОЛЬ. Этот Гавриил – нечистоплотный клоун. Хотя никакой он не Гавриил, а Федот. У него даже имя ненастоящее. По-твоему, американцы вложили 60 миллиардов в то, что существует и безо всяких вложений? Они идиоты, да?

КОЧУБЕЙ. Они очень умные люди. Поэтому идеолог русских реформ им в нагрузку не нужен. Я поеду на Валаам, Боря. Если можно, не уговаривай меня больше. Я могу предложить тебе чай, кофе, водку, виски, коньяк, шампанское. Как в самолёте. В бизнес-классе. Но только не эти выступления в Америке. Пойми меня правильно. Я всегда ценил тебя больше, чем себя самого.

ТОЛЬ. Может, когда-то ты и ценил меня. Но сейчас не ставишь ни в ломаный грош. И твои слова… Хотя ладно. При чем здесь я. Пожалей хотя бы свою жену. Тебе не жалко ее слёз?

КОЧУБЕЙ. Я не люблю её слёзы. Они слишком солёные, как плохая красная икра. Помнишь, Боря, та икра, которую мы ели в Калининграде? У губернатора, во время визита? Я тогда еще подумал: не жилец тот губернатор, которой правительственной делегации подает икру красную, а не чёрную, да ещё и плохую. И правда: через пару лет его сняли. Он, кажется, проиграл выборы. Помнишь?

ТОЛЬ. Я жалуюсь на все что угодно, но только не на память. Но ты должен гарантировать мне, что поблагодаришь сердечно этого Федота и отправишься двенадцатого в Нью-Йорк.

КОЧУБЕЙ. Я только что гарантировал тебе обратное. Должно быть, ты не расслышал. Я сердечно благодарю тебя, Боря. За всё, что вы для меня делаете. И ты, и Гоц, и остальные, и даже старик профессор. Я уже много лет как не при власти, но вы блестяще обустроили мой уют. И родная мать не смогла бы сделать для меня больше. На Валааме я буду молиться за вас.