МАРИЯ. Когда?

КОЧУБЕЙ. Под Старый новый год. Оказывается, Старый новый год – это обрезание господне. По старому календарю. Григорийскому, кажется.

МАРИЯ. Ты не можешь под Старый Новый год.

КОЧУБЕЙ. Почему не могу?

МАРИЯ. Ты едешь в Америку. С лекциями. Пять недель. Ты обещал. Тебя ждут.

КОЧУБЕЙ. А кому я обещал?

МАРИЯ. Профессору. И Боре с Гоцем, надо понимать, тоже обещал.

КОЧУБЕЙ. Но Боря с Гоцем со мной на эту тему не разговаривали. Это был сюжет Евгения Волковича.

МАРИЯ. Боря дает тебе самолет. И охрану. Ты забыл?

КОЧУБЕЙ. Они сказали, что еще дают мне переводчицу, чтобы я не ковырялся лишний раз в английском языке.

МАРИЯ. Кто это тебе сказал?

КОЧУБЕЙ. Гоц. Он звонил.

МАРИЯ. Значит, ты обсуждал с ними поездку.

КОЧУБЕЙ. Ну, в этом смысле – обсуждал. Но я так понял, что это тема профессора. Это на него вышли из Кремля…

МАРИЯ. Игорь, никакого Валаама быть не может. Никаких монахов. Ты знаешь, я всегда была терпима к твоим фокусам, но все хорошо в меру.

КОЧУБЕЙ. Это никакие не фокусы. Это Валаам. Монахи. Север. В единственном числе. Один только север. Не севера, как на фабрике по извлечению золота.

МАРИЯ. Из-за этого интервью на меня уже косо смотрят.

КОЧУБЕЙ. Я сегодня видел охранника, потом нашу новую горничную – никто из них косо не смотрит. Кстати, а Зину ты уволила?

МАРИЯ. Когда ты неправ, у тебя всегда такой суетливый юмор. Зина ушла в декрет, я тебе девять раз говорила. Вместо неё – Света, её сестра.

КОЧУБЕЙ. Почему я неправ? Да, я предварительно согласился ехать в Америку. Но я никому ничего не гарантировал. Мне пока даже не дали список городов. Вот если бы я получил список городов до вчерашнего разговора с отцом Гавриилом…

МАРИЯ. Список тебе совершенно не нужен. Тебя встретят и поведут за руку. И потом – ты помнишь про тридцать тысяч за выступление? Ты давно не зарабатывал денег, мне кажется.

КОЧУБЕЙ. Слушай, Марфуля, какие тридцать тысяч? Это копейки. Клинтон получает по двести.

МАРИЯ. Разбомбил бы ты Югославию – тоже получал бы по двести.

КОЧУБЕЙ. Да, ты права. Не получилось.

МАРИЯ. Игорь, забудь про свой Валаам. Забудь немедленно! Ты хочешь, чтобы я позвонила этому отцу?

КОЧУБЕЙ. Ты можешь звонить ему сколько угодно. Но я хотел тебе сказать… Я уже принял решение. Я поеду на Валаам. Если профессору нужна неустойка – я ее выплачу.

МАРИЯ. Что за бред, Игорь? Какая неустойка? Эта поездка нужна тебе, прежде всего тебе. Ты снова окажешься в обществе. В тусовке. С большими американцами. Где все интересуются тобой. Где ты великий и знаменитый. Ты хочешь спиться на этой даче? Я не очень вижу, чтобы святой отец чем-то помог твоему здоровью.

КОЧУБЕЙ. Но он же не врач, а святой отец.

МАРИЯ. Ты месяц не звонил своему обычному отцу. Не святому. А он болеет. У него перелом. Этот Сирин не говорил тебе, что по-христиански хорошо проведать отца?

КОЧУБЕЙ. Говорил. Говорил… Но мы сейчас не об этом. Я точно знаю, что надо поехать на Валаам. К монахам. Это шанс. Я не могу его упустить. Что я потом скажу монахам: что мне платили по тридцать тысяч за выступление, поэтому я не добрался на Валаам?