МОРФИН. Что это значит?

КОЧУБЕЙ. Союзные республики имели квоты в московских вузах. Чтобы не дискредитировали нацменов. Вот я и пошёл как нацмен.

МОРФИН. Нацмен – что это? Я слышал слово «нацбол».

КОЧУБЕЙ. Нацмен – это национальное меньшинство. Я пошёл как узбек, хотя узбеком я не был. В общем-то, я и сейчас не узбек. Я даже меньше узбек, чем тогда. А «нацбол» – это что?

МОРФИН. Нацбол – это национал-большевик. Лимонов – слышали?

КОЧУБЕЙ. Какая-то гадость, да-да. Они, кажется, забрызгали мне костюм майонезом в Манеже. Когда я выступал. В честь открытия выставки «300 лет русского либерализма». Хороший был костюм, «Патрик Хельман». Так и не отстирался. Жена говорит, так и не отстирался. Людочка, ты соединяешь с Марией?

ГОЛОС НЕВИДИМОГО СУЩЕСТВА. Мария Игнатьевна обещала перезвонить через семь минут.

КОЧУБЕЙ. Отменно. Великолепно. Вы что-то спрашивали?

МОРФИН. Я спрашивал, как ваш отец поехал в Москву.

КОЧУБЕЙ. Мама хотела, чтобы я учился в МИМО. А раз я там учился, то и семья должна была оказаться в Москве. Я был на втором курсе. Отец перевелся на должность заместителя министра мелиорации. Это было ниже, чем первый секретарь столицы союзной республики. Но зато нам сразу дали трехкомнатную квартиру. В кирпичном совминовском доме, на Больших Каменщиках. А потом папа дорос до завотделом сельского хозяйства ЦК. Уже при Горбачеве. И нам дали новую четырехкомнатную квартиру. В цэковском доме на Патриарших. Вот так примерно. А старую при том – не забрали.

МОРФИН. Ваш отец дружил с Горбачевым?

КОЧУБЕЙ. Дружил? Наверное, нет. Он по линии Минмелиорации часто ездил в Ставрополь, где Горбачев был первым секретарем. Они ценили друг друга. Когда Михал Сергеич стал секретарем по сельскому хозяйству, он пригласил папу заместителем заведующего отделом. А когда стал генсеком, папа сделался завотделом. Такая примерно история. Личной дружбы не было. Мои родители никогда не были у Горбачева дома.

МОРФИН. Есть версия, что Горбачев помог вам стать редактором экономики газеты «Правда».

КОЧУБЕЙ. Это чепуха какая-то.

МОРФИН. Почему? Разве было не так?

КОЧУБЕЙ. Я не знаю, кто продал вам эту версию…

МОРФИН. Я получил ее бесплатно. Свободно, как у нас говорят.

КОЧУБЕЙ. Я понимаю. Это так у нас говорят, что продали. Но к моему приходу в «Правду» Горбачев никакого отношения не имел.

МОРФИН. А как же это произошло?

КОЧУБЕЙ. Очень просто. Я сидел в своем кабинете. В Институте экономики Академии наук. Маленький кабинет, метров 11, в лучшем случае – 12. Я был заведующим лабораторией. Раздался звонок. Это звонил телефон. Главный редактор газеты «Правда». Он пригласил меня приехать и стать редактором отдела экономики. Вот и всё.

Страшный, уничтожающий звонок.

ГОЛОС НЕВИДИМОГО СУЩЕСТВА. Игорь Тамерланч, это Мария Игнатьевна.

КОЧУБЕЙ. Машуля, ты давно разговаривала с папой? Ну да, с Тамерланом Пурушевичем. С моим папой. Что ты говоришь?!

Пауза.

Спасибо. Спасибо огромное. Я скоро позвоню. Сейчас интервью, а потом позвоню. Пока, любимая.

МОРФИН. Что-то случилось.

КОЧУБЕЙ. Оказывается, Тамерлан Пурушевич сломал лодыжку на запястье. Позавчера. И жена мне говорила, но я не расслышал.