– Не могу выразить, как это меня радует, – сказала Джейн, взяла руку Генриха и поднесла ее к губам. – Господь вознаградит вас за это, я уверена. И я осмеливаюсь попросить вас еще об одном одолжении. Я слышала, что недавно вашей милости отошел приорат Бишем, и это огорчает меня, потому что в его церкви много почитаемых могил. Там лежат графы Солсбери и Уорик. Не согласитесь ли вы восстановить и этот монастырь ради меня?

Генриху стало неуютно. Все знали, что его отец держал последнего графа Уорика узником в Тауэре с детских лет и причиной этого было то, что в мальчике текла кровь Плантагенетов, а это делало его опасным для династии Тюдоров. Невинного страдальца постигла смерть на эшафоте. Королева Екатерина иногда упоминала об Уорике – говорила, что брак с принцем Артуром был замешан на его крови: отец Екатерины ясно дал понять, что переговоры о брачном союзе не продвинутся дальше, пока не устранен Уорик.

– Я сделаю больше, – сказал Генрих, – я восстановлю Бишем как аббатство.

– Потомки возблагодарят вас так же горячо, как благодарю я, – сказала ему Джейн.

Однако этой ночью ей приснилось большое аббатство, все в руинах. Это был Бишем, она знала, хотя никогда там не бывала. Джейн резко проснулась, встревоженная. Было ли это предвестием? Рядом лежал Генрих – он ровно дышал, и Джейн не хотелось его будить. Королева была рада, что супруг остался с ней в постели. Они не занимались любовью с того момента, как Генрих узнал о ее беременности, но он приходил ради компании, как говорил ей. Джейн было приятно услышать от герцогини Норфолк, что он не спал ни с Екатериной, ни с Анной, когда те были в положении, а потом леди Рочфорд все испортила, упомянув о том, как его милость находил утешение от вынужденного воздержания у других женщин. И все же Джейн не думала, что Генрих обманывает ее. Она наверняка догадалась бы, да и леди Рочфорд не отказала бы себе в удовольствии сообщить ей об измене короля.

На следующее утро за завтраком Джейн услышала голоса дам, доносившиеся из спальни. Всех слов она разобрать не могла, но поняла, что леди Рочфорд говорила о ком-то, повешенном в цепях. Джейн переглянулась с Мэри Монтигл, которая прислуживала ей. Девушка выглядела смущенной.

– Кого повесили в цепях? – спросила Джейн.

– Мадам, это был бунтовщик, мастер Констебл. – Мэри замялась. – Его поймали, и мастера Аска тоже. Мы подумали, лучше не расстраивать вас.

Очевидно, Генрих считал так же, потому что не упомянул об этом.

– А что значит – повешены в цепях?

– Герцог Саффолк, мой отец, говорил, что его заковали в цепи и повесили над воротами Халла, где оставили умирать.

Джейн вздрогнула. Сколько времени продлятся его муки?

– А мастер Аск?

– Умер смертью изменника, – прошептала Мэри.

Джейн ужаснулась, ей стало очень жаль этого доброго и честного человека, преданного жестокой казни за убеждения. Она не могла вынести мысли о его страданиях.

– А что с лордом Дарси?

– Мадам, он был казнен в прошлом месяце на Тауэрском холме. Его голова до сих пор висит на Лондонском мосту.

Джейн ничего не сказала Генриху. Для него эти люди были бунтарями и изменниками, и он поступил с ними так, как повелевал закон. Она не знала, что двигало Констеблом или Дарси, но Аск, упокой Господь его душу, действовал, исходя из принципов, которые она разделяла. И теперь могла только молиться о том, чтобы надежды этого человека оправдались, раз Генрих уже решил восстановить два упраздненных монастыря. Чего только не сделает для нее король, если она родит ему сына!