Жестокая судьба! о, грозная минута!

Почто, любезная, сурова ты и люта?

Когда бы я на то желанье устремлял,

Чтоб только о тебе без пользы воздыхал:

На тщетные б мои тогда взирая вздохи,

Несчетные одни смеялися бы плёхи.

Сердечным пламенем, несчастный, весь горю.

Устами я воплю, не жопой говорю.

Склонись, дражайшая, склонись в любовь и верность,

Почувствуй штанную мою к тебе усердность.

О, если б счастлив я одной тобою был,

С мудами бы в тебя ствол жалостный влупил.

Но, мучась всякий час, терзаюсь без отрады.

Иль нежить бедному кобыл пришло с досады?

Любезная моя! Утешь меня, утешь!

Позволь, чтоб закалил в тебе плачевну плешь!

Холодности во мне, верь, столько не достанет,

Чтоб думать, что елдак мой на тебя не встанет.

С биткою сердце все тебе я посвятил,

А ты мне дай шентю, чтоб я в нее всучил!

(Уходит)

Миликриса и Секелия

Миликриса

От корня толстого, упругого щурупа

Плешь грановитая воздвиглась выше пупа,

И по брюху уже распространялся ствол,

Как, сунув руку вдруг себе я под подол,

Послышала в шенте я много жару, зуду,

Откуда разлился задор уже повсюду.

Мне чувство было то неведомо дотоль,

И чудно стало мне: взялось оно отколь?!

Почувствовала вдруг любовь моя пещера.

Ту склонность сладкую, знать, ей дала Венера.

Разжег уже, разжег мою махоню враг,

И приготовил уж Дурносов свой рычаг:

Но, ах! какой злой рок меня тогда постигнет,

Как он свой долгий шест в меня поглубже вдвигает!

Каким меня тогда ударом поразит,

Как скало он свое претолстое ввалит!

Со страху вся дрожит в махоне щекоталка,

Лишь думаю, что вложится его сурова палка.

Уж в робости такой упорной быть стыжусь,

Хоть чудится мечта, что будто въявь ложусь,

Но вдруг, вообразив задор неутолимый

И купно толстый ствол его непреломимый,

Не смею для того в его предаться власть

И чувствовать боюсь к нему я сильну страсть.

Как думаешь о сем, любезна Секелия?

Секелия

О, коль прекрасна плешь! Муде также драгие!

Миликриса

Достоинства его чрез чур не выхваляй

И склонности к любви во мне не умножай.

Он князь, я знаю то, и елдаком не скуден,

Хотя и невзрачён, однако ж весьма чуден.

Секелия

Природа знает, что прилично дать кому.

Пускай пригожства нет, пусть глуп и по уму:

Однако, так она таланты разделяет,

Как блядь разумная, кому уж дать, так знает.

Князь важен елдаком, осанист и с мудей,

Которыми давно прельстил уже блядей.

Довольно награжден сим даром от природы,

И плешь его бодра премногие уж годы.

Притом зарубами роскошствует она,

Как будто многими приятностьми весна.

Миликриса

Весною дышет плешь; шентя моя — зимою.

И сохнут оттого сады на ней без зною,

Которые сперва в прохладе все цвели,

И нагло воробьи летать в них не могли

С восторгом вспомню я то время, как не знала

Ни самых я мужчин, ни их опасна жала.

Сколь страшен для меня Дурносов, злой сей рок,

Столь вдвое мой отец в таких случаях строг.

Ты знаешь ведь его.

Секелия

Суровость Долгомуда?

Не строг он для любви, но строг он лишь для блуда.

Он дряхл и тешить сам не в силах молодых,

Затем не хочет зреть веселостей твоих.

Подобная всегда так кладена скотина,

У коей фунта с три пускай висит шматина.

Взирая на других плодящихся скотов,