– Прежде всего успокоиться, – велела Ада Борисовна. – Попей травяной сбор, валерьянку с пустырником, делай дыхательные упражнения.

– Я сумасшедшая, – заплакала Вера. – Сначала безумие лишило меня детства, а теперь, получается, я могу потерять все, чего добилась годами упорного труда: работу, карьеру. Вдруг я опять кого-нибудь убью? Тогда меня точно посадят за решетку, потому что я далеко уже не восьмилетка. И никто не может мне помочь!

Ада Борисовна кое-как успокоила Филиппову, но сама сильно встревожилась.

Вскоре Вера снова позвонила ей и на сей раз весело сообщила:

– Я не лунатик! Вечером зашла в туалет первого этажа, гостевой, которым редко пользуюсь, и вижу – круг на унитазе поднят. А в умывальнике волосы. Темные, короткие. И на полу тоже. Понимаете?

Когда раздался звонок Филипповой, Хотенко отчитывала одну из воспитанниц за двойки, поэтому не сразу сообразила, о чем говорит Вера, и слегка раздраженно ответила:

– Нет.

– Значит, я не лунатик! – радостно повторила собеседница. – В моем доме мужик шастал ночью! Он воспользовался туалетом и не опустил стульчак. Причем с собакой приперся – волосы с ее шкуры. И печень он ей дал, не я ее грызла. Вот радость-то!

Ада Борисовна, прикрыв трубку рукой, приказала шепотом двоечнице:

– Немедленно отправляйся учить уроки.

Затем собралась с мыслями и попыталась слегка притушить ликование Филипповой:

– Вера, я ни на секунду не сомневалась, что ты не страдаешь лунатизмом. Детская проблема более к тебе не вернется. Но не стоит радоваться.

– Почему? – засмеялась та. – Ада Борисовна, я чувствую себя как человек, вылечившийся от смертельной болезни. Я не психопатка, не стану шастать по ночам по округе, никого не убью.

– Дурочка! – рассердилась Хотенко. – Ты никогда не была безумной, давно пора забыть о той стародавней истории. Пойми, ты ни в чем не виновата, не хотела навредить младенцу. Если уж разбираться досконально, то наказывать нужно было няню. Как только она поняла, что малышка во сне ходит по квартире и потом ничего не помнит, она обязана была доложить о недуге родителям. Но почему-то взрослая женщина, да еще с медицинским образованием, этого не сделала…

Я на секунду перестала слушать завуча. А действительно – почему?

– Главное, я постаралась втолковать Вере, что ей необходимо обратиться в полицию, – завершила рассказ Хотенко. – Ведь по всему выходило: кто-то тайком посещает ее дом. Я бы с ума сошла от страха! И Вера тоже сильно испугалась, поняла, что ей грозит опасность. Более мы не общалась. Пятнадцатого я пыталась соединиться с бывшей воспитанницей, но ее телефон оказался отключен, и я подумала, что она занята на работе.

Я поблагодарила Лидию Максимовну и Аду Борисовну, пообещала, что книги из издательства доставят на следующей неделе, встала и ойкнула.

– Что с вами? – спросила Хотенко.

– В спину словно раскаленный гвоздь воткнули, – пожаловалась я. – Уже второй раз это случается.

– Нерв защемило, – поставила диагноз директриса. – У меня тоже так было. А потом… давно, года, может, три-четыре назад, точно не помню… пришел к нам корреспондент журнала… э… кажется, «Здоровье детей», он писал статью о том, как живется в детдомах ребятам с физическими недостатками. И вдруг меня скрутило так, что ни вздохнуть, ни охнуть. Репортер сказал: «Наверное, я смогу помочь вам, у меня медицинское образование. Встаньте на минутку». Не знаю почему, но я послушалась. Получила удар по спине и… боль исчезла. Мы потом очень долго говорили. Журналист хотел получить адреса наших воспитанников, тех, кто хорошо устроен в жизни. Щаповой, например, она певица, звезда. Но я, естественно, никаких сведений ему не дала, это запрещено. Короче, вам нужен хороший костоправ.