— Кадж, — закричал он. — к Опару продвигается отряд чужаков! Они спустились в долину с северо-запада. Их человек пятьдесят, а, может, и того больше. Я видел их с наружной стены, но не разглядел как следует — было очень далеко. Со времен появления тех тармангани в Опаре не было посторонних.

— Прошло много лун с тех пор, как Великий тармангани, называвший себя Тарзаном из племени обезьян, посетил наш город, — ответил Кадж. — Он обещал вернуться до сезона дождей, чтобы убедиться в том, что Лэ не причинили никакого вреда, но он не вернулся, а Лэ утверждала, что он погиб. Ты говорил кому-нибудь о том, что видел? — спросил он вдруг, обратившись к часовому.

— Нет. — ответил тот.

— Вот и хорошо! — воскликнул Кадж. — Пошли. Мы вместе поднимемся на наружную стену и посмотрим, кто посмел вступить в запретный Опар. Но о том, что рассказал нам Блэгх, — ни звука до моего разрешения!

— Слово Каджа — закон, — тихо сказал один из жрецов, — но ведь существует Лэ…

Кадж повернул сердитое лицо к говорящему.

— Лэ — верховная жрица, — упрямо повторил тот и добавил: — кроме того, она королева Опара.

— А я — верховный жрец, — напомнил Кадж, — и могу предложить любого для жертвоприношения в храме мертвых или Богу огня.

— Мы будем хранить молчание, Кадж, — ответил жрец смущенно.

— Так-то лучше, — проворчал верховный жрец и направился по коридорам храма к наружной стене. Отсюда они принялись рассматривать приближающийся отряд, переговариваясь между собой на гортанном языке великих обезьян, в котором изредка встречались слова и фразы странного наречия, бывшего, вероятно, искаженной формой древнего языка атлантов. Эти слова и фразы были единственным свидетельством существования некогда угасшей расы людей, чьи города покоятся в океанских глубинах и чей предприимчивый и смелый характер заставил их проникнуть глубоко в сердце Африки в поисках золота и драгоценных камней и построить там копии своих родных далеких городов.

В то время как Кадж и сопровождающие его жрецы рассматривали из-под нахмуренных бровей незнакомцев, упрямо продвигавшихся под палящим солнцем по каменистой бесплодной долине, маленькая серая обезьянка наблюдала за ними из густой листвы гигантского дерева, в свое время пробившегося через плиточную панель древней аллеи. Это была серьезная обезьянка с грустной мордочкой.

Охватившее ее любопытство было столь велико, что даже приглушило естественный страх перед мужчинами из Опара. Обезьянка спрыгнула с дерева, преодолела внутреннюю стену и вскарабкалась на наружную. Оказавшись позади группы наблюдателей, она спряталась за массивной гранитной глыбой, не боясь быть обнаруженной, и прислушалась. Мужчины разговаривали на языке великих обезьян, так что она все прекрасно понимала.

Солнце клонилось к закату. Отряд приблизился уже так близко, что можно было различить лица людей. Вдруг один из младших жрецов воскликнул:

— Кадж, это же он. Великий Тарзан из племени обезьян, как он себя называет. Я ясно вижу его. Остальные — негры, и он копьем подгоняет их идти вперед. Судя по их поведению, они либо устали, либо боятся, а он заставляет их двигаться.