Крыса неподвижно сидела на груди трупа и злобно сверкала на человека бусинками черных глаз.

Вика поднесла к губам рацию.

— Руслан, — вызвала она. — Сообщи Евгении Порфирьевне, что у нас здесь крысы завелись.

— Крысы?! — через некоторое время заспанным голосом захрипела рация. — Знаешь это… А-а-а-й, — зевнул он. — Некий показатель. Не знаю в чем прикол… Да и никто не знает, но там где есть спящие, крыс нет. Они как-то чувствуют тела способные к оживлению. Ладно… Сейчас пойду, скажу, чтоб вызвали бригаду дезинфекторов.

— Ясно. Отбой, — Вика опустила рацию.

Хотелось чем-нибудь запустить в ненавистное создание. Оглянулась — естественно ничего не нашла.

Вспомнился день, когда она стояла на табурете и визжала, испугавшись мышки выскочившей из-под холодильника. Это было словно в другой жизни… той жизни, где был отец. Где была семья. Тогда отец, снял ее со стула и отнес в соседнюю комнату. После оделся и куда-то ушел. Спустя двадцать минут вернулся с маленькой коробочкой. Открыв, что-то достал и протянул дочери. Вика послушно подставила ладони. В руки упала маленькая мышь, а в следующий миг отец обхватил огромными, словно дирижабли, ладонями, ручки ребенка, не разрешая выпустить мягкий комочек. Мышь пыталась выбраться, щекотала усами ладони, скреблась. Вика, в свою очередь, пыталась вырваться, плакала, но отец держал крепко. Постепенно она успокоилась, и папа убрал руки.

— Ничего не бойся, — сказал тогда отец. — Сделай так, чтоб боялись тебя. Сожми ладони.

Вика послушно сжала ладони. Мышь засуетилась, показалась, что даже укусила.

— Сильнее! — приказал отец.

Вика сжала сильнее. Ладони чувствовали, как мягкий комочек застыл в ожидании скорой смерти.

— Представь, насколько сильно, она сейчас боится, — сказал отец. — Боится тебя. А ведь всего несколько мгновений назад ты боялась ее.

От воспоминаний отвлек стон раздавшийся неподалеку. Моментально сердце ледяными тисками зажал страх. Вика забыла о крысе и пошла дальше.

Вновь послышался стон из следующей по коридору палаты. Жалобный и протяжный, будто у очнувшегося спящего рак последней степени.

— Руслан? — Вика поднесла к губам рацию.

— Что у тебя? — раздался голос Евгении Порфирьевны, напарник находился у нее в кабинете.

— Здесь, кажется, кто-то просыпается. Слышу стоны.

— Стоны ни о чем не говорят, — сказала начальница. — Это может быть признаком пробуждения, но не стопроцентной уверенностью, что стонущий пробудится.

В палате загорелся свет, а до ушей донеся протяжный вой сирены.

— Евгения Порфирьевна!

— Слышу Вика, — начальница само спокойствие. — Посмотри, что там, а Руслан вызовет наряд.

Виктория, прижавшись к противоположной стене, подошла к освещенной палате. Внутри на четвереньках стоял мужчина. Услышав шаги, он поднял стриженную под «ежик» голову, а затем встал во весь свой немалый рост. Мужчина был в брюках. На обнаженном торсе рельефными буграми выделялись мышцы. Вика даже залюбовалась. Вернули к реальности две дырочки в районе сердца и запекшаяся кровь вокруг них.

— Я там, где думаю? — уверенный тон и грубый с хрипотцой голос. Без сомнения, этот великан привык брать то, что ему необходимо.