— Ты меня слышишь?! — гаркнул тренер. — Быстро сюда!

— То, что нас не убивает — делает сильнее, — повторила она и поднялась со скамейки.

Занятия в автошколе начались первого сентября. Теорию вел мужчина лет пятидесяти. По виду абсолютный нарушитель всевозможных правил. Всклокоченные волосы, хитрая ухмылка. Он, когда рассказывал о каком-нибудь требовании ПДД, в конце обязательно добавлял:

— Но так ездят везде… а в Соминске разъезжают так!

И показывал на расчерченной «под дорогу» доске, как ездят в Соминске. Одна из учениц в первый день спросила:

— А почему вся страна соблюдает правила, а у нас ездят, как хотят?

— Потому, — наставительно ответил преподаватель. — Что наш город и основан был полком дезертиров крымской войны!

Вика не единожды слышала эту историю. Ее употребляли, когда хотели похвастаться особой уникальностью Соминска. Самое удивительное в том, что жители очень гордились тем, что живут в городе, основанном дезертирами и анархистами. Некоторые себя даже причисляли к их потомкам. Объединились в группу, нацепили форму и уже сто лет спорили с атаманом войска донского за право именоваться казаками.

С инструктором по вождению повезло меньше. Перво-наперво он сообщил, что не берет на обучение девушек, но в этот раз пришлось. Мол, девяносто процентов обучающихся девушки и тут хочешь-не-хочешь, а придется. На первом же занятии поняла, почему. Инструктор оказался пошлым и грубым мужланом. Без мата не мог и трех слов связать, ноги обучающегося иначе как «копыта» не называл, при любой ошибке отборно ругал, а если ученик совершал какую-то серьезную оплошность, то мог, как под ребра пихнуть, так и подзатыльник отвесить. Успокаивали лишь слова директора автошколы:

— У вас самый лучший инструктор, какого я когда-нибудь видел. Я сам в прошлом инструктор, потому знаю, о чем говорю. Конечно, при его… своеобразности в это трудно поверить, но знания он умеет вдалбливать.

В одно из дежурств Руслан притащил непонятную штуковину. Понадобилось целое представление, чтобы пронести ее внутрь и спрятать в шкафчике раздевалки. Но напарники справились. Выглядела «штуковина» как стержни, сваренные вместе под разными углами, заканчивались они круглыми и плоскими мишенями красного цвета.

— Это калабушкой называется, — поведал коллега. — В интернет-магазине заказал. Нельзя по ней только пулями со стальным сердечником шмалять.

Дежурство затянулось из-за ожидания вечера. За обедом Руслан сходил на рынок, где, в одной из палаток, готовили восхитительную шаурму.

За день, на собеседование, приходили два человека. Невзрачная девушка и шкафоподобный мужик в наколках. Евгения Порфирьевна, так же как когда-то и Вику, водила их в один из коридоров. Оба потенциальных кандидата сразу отказались работать в спецхране номер три.

— А нам разве кто-то требуется? — поинтересовалась Вика у начальницы.

— Да, — вздохнула директриса. — Василий увольняется. Из второй смены. Точнее его в Москву переводят. Ценный кадр видите ли, — тон Евгении Порфирьевны не оставлял сомнений в том, что она готова растерзать человека, выдавшего такое указание. У тебя есть кто-то на примете?