– Герцогиня?..

Бруни оборвала себя. Она все прекрасно поняла, но удивилась, с каким достоинством горничная говорит о поведении хозяйки. Быть королевской любовницей – есть в этом что-то предосудительное или нет? Вообще быть любовницей?..

– Быть любовницей его величества – огромная честь и высочайшая ответственность! – будто угадав ее мысли, кивнула Сузон и сделала вид, что не заметила румянца, вспыхнувшего на щеках девушки.

Она взяла Бруни за руку и подвела к туалетному столику Ваниллы, заваленному всякими бантиками, платочками, баночками с помадой и румянами, флакончиками духов, разноцветными камушками и перышками. Сейчас все это великолепие было небрежно отодвинуто в сторону, а на столешнице красовалась удивительная шкатулка со множеством выдвижных ящичков, заполненных рядами самых разных шпилек с каменьями и жемчугом, роговых гребней для волос разной густоты, аккуратно свернутых лент и… накладных кос. Последние произвели на Бруни сильное впечатление.

– Хорошие волосы дороги во все времена! – пожала плечами Туссиана, заметив ее взгляд. – Но не бойся, тебе это не грозит! А теперь сиди ровно!

Матушка затаила дыхание.

Горничная колдовала с прической недолго. Две изящные косы с пропущенной сквозь пряди тонкой золотой лентой сходились на затылке в простой «низкий» хвост, да выпущенные с обеих сторон пряди подчеркивали овал лица.

– Такой день я не стану портить вдовьей прической, – пояснила Туссиана, когда Бруни разглядывала себя в зеркале, удивляясь тому, как послушно, изящно и непривычно лежат волосы. – Но, с одной стороны, косы заплетены – а значит, правила соблюдены, а с другой – ты выглядишь свободной женщиной. Как долго ты планируешь оставаться вдовой?

Матушка открыла рот, чтобы ответить… И закрыла. Пожала плечами.

– Преступление – такой, как ты, коротать век в одиночестве! – улыбнулась ей в зеркале Сузон.

Как-то так улыбнулась… многозначительно. Румянец на щеках Бруни, начавший было бледнеть, вспыхнул с новой силой.

С неожиданным сочувствием горничная герцогини сжала на миг ее плечи и отпустила.

– Иди одевайся, дитя! – приказала она. – Хочу увидеть всех вас в платьях! – И лукаво добавила: – Кажется, только что прибыли шафера!

Бруни пробормотала слова благодарности и поспешила прочь. Разговор вверг ее в смятение и заставил вспыхнуть в полную силу постоянную тоску по Каю. Сейчас хотелось лишь уткнуться лицом ему в грудь, затихнуть в кольце сильных рук и не думать ни о прошлом, ни о будущем, и не клясть настоящее!

Ванилла и Персиана, приплясывая от нетерпения, ожидали подругу в комнате матушки. Когда Бруни вошла, они многозначительно переглянулись.

– Шафера пришли! – крикнула снизу Ровенна. – Спускайтесь!

– Платье, платье! – заторопила Ванилла подругу. – Бруни, одевайся быстрее! Персиана, выгляни в окно – что они там делают?

– Кажется, будят кучера, – спустя минуту с сомнением произнесла та. – А он, собака, просыпаться не спешит!

– Ах! – нервически вздохнула невеста.

– Не боись! – снисходительно посмотрела на нее сестра. – Коли не добудятся – свалят на скамью в кухне, а мой Марх его место займет. – И добавила с гордостью за мужа: – Он у меня с любой лошадью справится!