Правда, я уже перестал в это верить…

Мог ли я знать, когда несколько лет назад один из аватаров с «сообщниками», впервые сняв шлем-маску вне Темного Крова, прошелся по городу, поднимая мятеж и устраняя стражу с помощью дротиков, смазанных парализующим почти на сутки составом, что королевой станет девушка-полукровка, о которой тогда никто и не слышал? Что разыгранная как по нотам ситуация с якобы сбежавшей молоденькой жрицей, которой был передан Небесный Хрусталь для его активации и обнаружения истинного короля, обернется таким беспорядком?

Не мог, но моей вины это не умаляет.

Я затеял и «мятеж», и необходимую для страны смену династии. Но я и подумать не мог, что все это свалится на плечи девочки-ведуньи, которой вся эта шумиха была до сгоревшей свечки. Что принц настолько проникнется мыслью о «лучших временах и твердой руке правителя» и найдет себе источник силы там, где его было лучше не искать. Что…

Да какой смысл сейчас об этом рассуждать? Я утратил контроль над ситуацией с того момента, как Еваника была официально коронована в тронном зале Снежного дворца, и с тех пор единственное, что я мог делать, это помогать ей справляться с теми обстоятельствами, в которых она оказалась по моей, пусть и косвенной, вине. Оберегать ее по мере сил и возможностей.

Но в итоге этого оказалось слишком мало…

Совсем недавно Излом осени разбил мою жизнь пополам на «до» и «после». С того момента, как я ударил себя в грудь серебряным кинжалом в надежде на то, что сорвавшаяся с цепи, призванная за несколько дней до срока призрачная свора ухватится за предложенную добровольную жертву и оставит Еванику в покое, я уповал на отдых и забытье. Что хотя бы такая жертва искупит мою вину перед королевой, ведь раз я поломал ее свободную жизнь своим вмешательством, кому, как не мне, спасти ее ценой собственной?

Как оказалось впоследствии – я и тогда недооценил свою королеву.

Она не приняла мою жертву как должное.

Пришла за мной в ночь Излома, встала на пути Дикой Охоты и доказала свое право выбиратьзабытому богу, скачущему по главе призрачной свиты. Я так и не узнал, чего ей это стоило, но всего лишь взгляда на нее послехватило для того, чтобы осознать, что отныне моя жизнь принадлежит только ей. Что данные когда-то клятвы, связывавшие меня с выполнением долга аватара до самой смерти, более недействительны – ведь свита Черного Охотника существует вне жизни.

Странное дело, но тогда я испытал невероятное облегчение. За ней я был готов идти куда угодно, и Грань не стала бы препятствием.

Но она, как всегда, решила иначе. И почему-то сочла спасение Андариона важнее собственной жизни. Если бы она не связала меня обещанием позаботиться о своем ученике, то сейчас я не жил бы взаймы.

Глупая… Она так и не поняла, что на жертвенный алтарь в тот день взошли двое…

Я сам не заметил, как дошел до зала Совета. Тишины там, разумеется, даже рядом не было – спор был слышен за закрытыми дверями, но при моем появлении заседающие хотя бы сбавили тон. Я молча поклонился драконьему царю, который ответил мне сдержанным кивком, и перевел взгляд на продолжавших спорить Ревилиэль и Ладислава. Удивительно, что на этот раз тут не присутствовал кабинет министров – только те, кто знал Еванику лично и очень хорошо, но, с другой стороны, шума тогда было бы в несколько раз больше. Младшую княжну Росскую драконы умудрились в кратчайшие сроки сразу же после исцеления доставить вначале в Алатырскую гору, а как только она узнала, что и муж, и близкая подруга с чем-то воюют в Андарионе, то примчалась сюда со скандалом впечатляющих масштабов, требуя встречи с королевой.