— Я хочу сказать, — со своего места поднялся младший сержант Босяга, одетый как стопроцентный моджахед в шаровары, длинную рубаху и разгрузочный жилет с боеприпасами.

Прежде чем говорить, Андрей снял с головы чалму из грязно-серой материи. Кожа лица, затемненная тональным кремом, и бело-молочная выбритая макушка создали довольно неестественный контраст, и у многих спецназовцев это вызвало улыбку.

— Я хочу сказать, что полностью согласен с товарищем капитаном. Командование подобрало группу для выполнения особо важного задания. Наверняка там все рассчитали и предусмотрели, недаром через границу бросили почти взвод. Когда я служил срочную, товарищ майор, тогда «хачики» устроили нам на границе веселую жизнь. Знаете, что самое тяжелое тогда было? На заставах катастрофически не хватало людей. Не то что границу контролировать, заставы оборонять было некому. Да и к тому же если часть группы вернется, а другой окажется не под силу выполнить задание? Как мы потом будем отчитываться перед руководством?

«Хитер подлец, да и оратор неплохой. В старые добрые времена такой экземпляр отправили бы учиться на замполита», —с улыбкой подумал Чечетов.

Но когда он поднимался из-за стола, лицо его было суровым. Оглядев подчиненных, он произнес:

— Значит так, реанимировать труп почившего в бозе партсобрания мы не будем. Поэтому каждый боец сержантского и рядового состава встал и сказал коротко, идет он или возвращается, а то до рассвета сидеть будем.

Первым поднялся Олег Дубинин, с самодовольной улыбкой снайпер произнес:

— Всегда мечтал посмотреть на Кабул через оптический прицел.

— Короче, — одернул его майор.

— Иду.

Следующим поднялся первый номер пулеметного расчета Сергей Назаренков.

— Мы с братом идем.

— Почему за брата отвечаешь?

— Он сейчас сторожит нас. Сидит на стене. Да я знаю его характер и его желание. Пойдет.

— Следующий.

Со своего места поднялся невысокий широкоплечий самбист Константин Астахов.

— Мы тут посовещались и решили единогласно и однозначно—идем. —

— Коалиционное решение, — усмехнулся Чечетов, — но я бы хотел услышать каждого лично. Воробьев?

— Иду.

— Исаев?

— Иду.

— Цыганенко?

— Иду.

— Иванников?

— А мне насрать.

Что могла означать эта фраза хамоватого многоборца, никто не понял. Но спрашивать повторно майор не стал, дабы еще раз не услышать то же самое. Остальные спортсмены, как и сказал Астахов, согласились идти на Кабул.

— Ковалев?

— Что? — подскочил со своего места Гога. — Я думал, что иду вне конкурса как спец. А вы, командир, оказывается, обо мне другого мнения.

— Короче, Склифосовский.

— Однозначно, иду.

Майор поправил ремень с подсумками, кашлянул.

— Значит, идем всей группой, — констатировал он.

— Сейчас наводим здесь небольшой шмон. Ты, Михалыч, как спец по артиллерийским системам, разбери ту «дивизионку», сними прицел, замок и что еще можно. Назаренков, тебе, пулеметчик, тоже своеобразное задание: раскурочишь все здешние «крупняки», чтобы ни одна мастерская их не взяла не то, что в ремонт, но и на запчасти. Понял?

— А может, рвануть их? — предложил пулеметчик.

— Никаких взрывов, никаких поджогов. Работаем тихо, чтобы не привлечь внимания. А то...