Волин заканчивал экипироваться, он уже рассовал магазины и гранаты по подсумкам, проверил содержание аптечки и рюкзака. В чехол на правом боку засунул штык-нож от своего «АКМа». Через шею надел ремень с деревянной кобурой «стечкина». К боковой панели кобуры был прикреплен черный цилиндр глушителя. Чтобы кобура при ходьбе не болталась, с внутренней стороны на ней имелись крепления для фиксации на поясе.

— Ну как, готов? — спросил Чечетов, вновь-переодевшийся в песочный комбинезон.

— Да вроде того.

— Тогда держи, — майор протянул Игорю зачехленный нож, — этот крепится на левой стороне груди.

Прежде чем цеплять нож к разгрузочному жилету, Волин вытащил его из чехла. Полированное лезвие блеснуло под электрическим светом. Широкое, длиной около двадцати сантиметров лезвие имело треугольную заточку клином, лунообразное жало. Мощная гарда с загибом на два пальца, рукоятка цилиндрической формы из бакаута, заканчивающаяся мощным стальным набалдашником в форме воробьиного клюва.

— Сделан по моему заказу, — объяснил Чечетов, — с американского ножа.

Когда Волин снял с себя аксессуары будущей операции и переоделся в привычную афганку, к нему снова подошел Чечетов.

— В общем, так, капитан, старших я здесь назначил, значит, обойдутся без нас. А тебя приглашаю в гости. Нам еще надо поговорить. Все-таки не на рыбалку собрались. А здесь разве поговоришь, особенно когда веселье начнется.

Местом своей резиденции майор Чечетов избрал домик дежурной эскадрильи вертолетчиков. Правда, почти весь дом пустовал, а Владимир Андреевич занимал одну небольшую комнату с видом на летное поле, где вместо вертолетов стояли танки и БМП учебного батальона. В комнате было чисто убрано, мокрая тряпка вместо половика лежала на пороге. Обстановка была почти спартанская. В углу стоял небольшой стол, возле него два стула с деревянными спинками. С противоположной стороны застеленная кровать на манер тех, что стоят в ангаре, над кроватью вместо ковра висела большая политическая карта мира. У изголовья стояла тумбочка, на ней стоял мутный граненый стакан с какими-то давно засохшими цветами. У дверей возвышался небольшой кривоногий буфет, верхние полки которого были заставлены книгами и брошюрами, а на нижней стояли стаканы, тарелки, гора ложек и вилок.

На столе появилось две бутылки дагестанского коньяка, фляга с родниковой водой, ярко-красные помидоры, зеленый лук, огурцы. Рядом стоял «кирпич» серого хлеба, открытая банка «лосося», кружок копченой колбасы. Майор, орудуя самодельной финкой, нарезал тонкими пластами соленое сало.

Офицеры сели за стол, Чечетов вскрыл бутылку коньяка, налил по полстакана.

— Ну, давай за знакомство, заместитель. И чтоб были на «ты», — поднимая свой стакан, произнес Чечетов.

Чокнулись и, как положено военным, одним глотком осушили. Жуя стебель зеленого лука, майор задумчиво произнес:

— Довелось три года назад побывать в Москве, купил тогда ящик этого коньяка. Да вот осталось две бутылки, раньше держал для какого-то торжественного повода. А вчера подумал, задание серьезное, и если убьют, что ж, пропадать добру, что ли?