– Наконец-то!

– Что-то случилось? – спросил я встревоженно.

– Ничего особенного, – ответила она с живостью, – однако вы с того дня не показывались вовсе!

Я усмехнулся.

– Это вовсе не значит, что не следил. Да-да, иногда заглядываю… в «Деловой вестник». Рейтинг поднимается, а падений уровня что-то не замечал вовсе.

Она вытащила из ящика стола пухлую папку, многие предпочитают просматривать эти сотни страниц, но не я: здесь нет поиска, гиперссылок и прочих функций, облег­чающих работу и вообще жизнь.

– Здесь отчет, – произнесла она.

– А в электронном виде?

Она с готовностью щелкнула мышкой.

– Есть и в электронном.

– Хорошо, – сказал я. – Спасибо.

– Возьмете домой или проверите здесь? – спросила она.

– А вы как хотите?

– Дома спокойнее, – ответила она, – зато здесь я сразу могу комментировать и давать разъяснения.

Я отмахнулся.

– Вообще-то я зашел не за этим.

Она насторожилась, в глазах проступила тревога.

– А за чем?

Я спохватился, как бы не подумала, что снова потребую сосать, каким же скотом я себя показал, сказал поспешно:

– Екатерина Васильевна, я смотрел со стороны, как вы работаете, и… восторгался. Я бы так не смог. Не скажу, что я бы угробил фирму, но никогда бы не добился таких успехов. А если принять во внимание, что вы ее держали на своих плечах еще при Воване, то всем ее ростом фирма обязана вам.

Тревога в ее глазах не исчезала, а когда я сделал паузу, вставила поспешно:

– Я же сказала, вы не забирали прибыль, это дало возможность расширяться и захватывать регионы…

– Все равно, – возразил я, – другие бы завалили работу в любом случае!.. Так что я подумал и решил, что честнее передать фирму тому, кто больше всего для нее сделал.

Она вздрогнула.

– Это… как?

– Передать вам, – сказал я. – Право собственности. Вы будете, помимо директорства, еще и хозяином. Или же возьмете себе другого директора, хотя, зная вас, сомневаюсь, что найдете лучше себя, а хуже… брать не захочется.

Она, побледнев, смотрела расширенными глазами.

– Вы шутите!

– Нисколько, – заверил я.

– Но это же… огромное богатство!

– Не такое уж и огромное, – возразил я. – Во всяком случае, теперь оно будет в достойных руках.

Она, все еще бледная, сказала быстро:

– Я не могу это принять!

– Почему?

– Это… слишком много! И еще… почему?

– Не знаю, – ответил я откровенно. – Должен же я в чем-то принести жертву? Меня до сих пор жжет тот день и час, когда вы… когда я… словом, когда потребовал доказательства подчиненности положения. Я показал себя таким говном, а вы… что вы могли сделать?

Она покачала головой.

– Я могла уйти, – ответила она тихо.

– У вас было отчаянное положение с финансами, – напомнил я. – Это я потом узнал.

– Все равно я могла уйти, – сказала она. – И ушла бы…

Она запнулась, оборвала себя на полуслове. Я насторожился.

– Если бы?

– Если бы не увидела что-то в ваших глазах, – ответила она тихо.

– А что в них было?

– Тоска.

– Тоска? – переспросил я. – У меня тоска? А мне кажется, что я тогда как раз пребывал на вершинах… упоения, что ли. И наслаждался безмерной властью.

Она покачала головой:

– Вы старались ею наслаждаться. Это совсем другое, чем наслаждаться. Вы убеждали себя, что нужно вести себя именно так. Это я увидела и… пошла навстречу. Потому что на самом деле вам не нужен был этот бабуиновский жест подчинения. Потому мы оба ощутили облегчение, когда этот узел развязался таким образом. Вам не нужно себя винить. То были не вы, а… та личина, в который вы тогда выступали.