– Это ты осторожный?

– Мама, я добавки не складываю про запас, а сразу же потребляю. У меня нет таких, что простояли бы больше недели!

Она вздохнула, а я взял нож и, опустив руки под стол на случай, если мать оглянется, там тыкал им в руку. Если не сосредоточиться, то нож может проткнуть руку, потечет кровь. При нужной концентрации внимания железо проходит через руку удивительно легко, а если сосредоточиться так, что голова трещит, а нож буквально видишь, то можно тыкать им в ладонь быстро-быстро, чувствуя только небольшое тепло…

Мать взялась за горячую крышку и с легким вскриком отдернула руку, я сам едва не вскрикнул от жгучей боли: нож пронзил ладонь, как раскаленный добела прут. Я выдернул руку, ладонь цела, но посредине красное пятно, предвестник сильного ожога. Будет волдырь, но это полбеды, а что будет там внутри, как бы клетки не начали делиться самопроизвольно, мы все знаем, как это называется.

Когда мама поставила кастрюльку с горячей кашей на стол, я уже сижу, как смирный школьник, руки на столе, принюхиваюсь. Пока поварешка ныряла в кастрюлю и наполняла мою тарелку, в желудке квакало, во рту появилась слюна.

– Проголодался, – повторила мама с удовольствием. – Растешь…

– Просто готовишь вкусно, – польстил я.

– Скажешь тоже… Как всегда.

– Правда, вкусно, мам!..

– Давай еще один сырничек положу…

– Не буду закрывать тарелку грудью, – пообещал я, – даже если положишь два. И молочка вон в ту чашку, что побольше.

– Налью, – сказала она довольно, – обязательно.

– Спасибо, мама.

– Кушай на здоровье.

Она счастливо улыбалась, как же все родители любят, когда ребенок жрет, как кабаненок. Это в детстве мы с Вованом подобрали котенка, дома налили ему в мисочку молока, а потом ликовали: «Смотри-смотри, ест!.. Ого, как здорово ест!» Если ест – жить будет. Если жрет – вырастет котяра!

После ужина она осталась мыть посуду, потом перейдет в свою комнату смотреть теленовости, а я ушел к себе и плотно закрыл дверь. Мама знает, что я усиленно занимаюсь самообразованием, по Интернету это можно, старается вообще в это время не шуметь.

А я экспериментировал, просовывая руку в ящик стола, не выдвигая его, вытаскивал оттуда, зажимая в ладони, всякую мелочь, что умещается. А когда наконец наступила ночь и под дверью маминой комнаты погас свет, я выждал еще чуть и, втиснувшись в маловатые теперь для меня старые джинсы, натянул маечку, что затрещала на мне, и потихоньку вдвинулся в стену.

Странно, вот стою внутри стены и смотрю как будто в радиотелескоп на Крабовидную или еще какую-то туманность. Или как инопланетянин на Шварценеггера, что видится совсем в другом диапазоне. Вижу словно через болотную воду, а в ней пурпурными лазерными лучами светятся металлические прутья арматуры.

Непонятно, почему через металл прохожу намного легче, но это так. Возможно, бетон менее однородный материал, структура моего тела всякий раз вынуждена перестраиваться, а с металлом потому и легче, что в нем даже присадки – тоже от металла. Когда встретилась толстая металлическая труба главного стояка, я проскочил через нее, как будто ее нет вовсе, только легкое дуновение..