* Ограничение роста капиталистической экономики связано с тем, что двигателем ее является финансовый сектор, который в поисках прибыли живет на разнице эффективности, поэтому основным его поведением является расширение границ ойкумены. Начиная с некоторого момента, это расширение сопровождается формированием т.н. "среднего класса", под которым подразумевается нечто отличное от расхожего представление о нем. В определенном смысле это паразитический класс, даже если речь идет о пролетариях, поскольку в системе он важен преимущественно как потребитель, а не как производитель: так, металлург в США получал до $100 тыс. в год - больше, чем университетский профессор, тогда как в любой развивающейся стране его же работа могла быть сделана с меньшими затратами. То есть зарплата американского металлурга, в отличие от того, как в том пытаются уверять [апологеты общества потребления], является не следствием его более высокой производительности труда: на конвейере рабочий любой страны делает одно и то же, и сравнивать их производительность бессмысленно. СССР на конец своего существования был самой конвейерезированной в мире страной, а темпы работы советских конвейеров были самыми высокими в мире (что существенно предопределяло низкое качество продукции). Также в СССР нельзя было остановить весь конвейер любым рабочим на любом этапе производства в случае очевидного брака. Производительность определяется тем, в какую СРТ помещено рабочее место, и на какую систему потребления оно работает. Чем больше расширяется средний класс, тем больше требуется расширение ойкумены (см. 1-2 лекции). Кризис наступил тогда, когда ойкумена достигла своих физических пределов, когда и расширение, и сокращение среднего класса стали приводить к уменьшению доходов. Разумеется, когда весь мир включался в экономический оборот, ойкумена продолжила расширение, но не столь интенсивно.

* В 1970-е - 1980-е гг. началась новая массовая тенденция: переход к взаимодействию между развитым и развивающимся мирами по инвестиционному пути. Это означало, что, в действительности, пошла тенденция к снижению среднего класса. Поскольку, например, металлург лишался своей работы. Ему говорили о "переучивании" на программиста или кого еще, но в целом, особенно в н. XXI в., лучшее, на что может рассчитывать металлург - это быть продавцом в Wall Market или McDonald`s.

* В н. XXI века кризис произошел из-за достижения баланса в финансовом секторе, и финансы спасали капитализм на протяжении 40 лет, однако, поскольку ничего не изменилось в общем структуре, все стали обвинять финансовый сектор. Во 2 и 3 лекциях шла речь о том, что при монокультурном взаимодействии прибыль составляла минимум вдвое меньше, чем при инвестиционном взаимодействии. Производство выносится на периферию, средний класс сужается, при этом увеличиваются доходы финсектора (в десятки раз), которые частично направляются на дальнейший процесс переноса финансов: 1) рост кредитования со снижением процента, что позволяет сокращающемуся реальному среднему классу брать кредит под низкий процент, а потому уровень потребления какое-то время даже растет. 2) раздуваются пузыри за счет финансирования сумасшедших идей вроде ИТ (1980-е - 1990-е гг.), ничего не принесших, кроме краха доткомов в 2001 г., и новый ИТ пузырь в виде Facebook, Apple, японских ИТ-компаний, который вот-вот готовый обвалиться (после ухода металлурга нового производительного рабочего места в США нет): программист поддерживается финсектором как инвестиция, которая никогда не отобьется, а для поддержания пузыря требуется все больше денежных ресурсов.