— Я… — Мой взгляд впился в Скотта, а он, проведя рукой по взъерошенным волосам, опустил голову.

Папа повернулся к нему, я заметила пульсирующую вену на его виске.

— Ты знал об этом? Ты знал о том, что происходит, и ничего не сказал мне?

— Это не его вина, — вступилась я за брата. — Да и проблема не в этом. Кто-то проникает сюда, оставляя записки на моей кровати, пробирается в школу и оставляет записки в моем шкафчике, в моей сумке.

— Утром я звоню врачу, — объявила мама, массируя виски. — Надо положить этому конец.

Я развела руками.

— Звоните доктору! Отлично! Но мы-то сами можем во всем разобраться?

Скотт поднял голову и сжал губы.

— Я должен был поговорить с тобой еще тогда, когда ты показала мне первую записку, но я просто… не хотел тебя расстраивать. Прости меня, я виноват.

Моя спина похолодела.

— И что ты этим собираешься сказать?

— Эти записки все написаны на одной бумаге и твоим почерком, твоим детским почерком, — сказал брат, глядя на маму. — Эти записки, Сэм, написала ты сама.

Все во мне взбунтовалось против такого утверждения.

— Нет. Это невозможно. Я не писала этих записок.

— Подождите, — проговорил Скотт, вставая и направляясь к двери.

Повернувшись к папе, я пыталась найти поддержку хотя бы у него.

— Папа, это не я, — умоляюще проговорила я. — Я же не сумасшедшая. Да и как я могла оставлять эти записки! Я бы помнила о том, что их писала.

— Я знаю, ты, конечно же, не сумасшедшая, — грустно улыбаясь, успокоил меня отец.

Но я ему не поверила и сидела, словно ошалевшая, пока Скотт не вернулся со сложенным листком зеленой бумаги для поделок.

— Это поздравительная открытка, которую ты сделала мне на наш седьмой день рождения. — Он сел рядом со мной и развернул зеленый листок. — Видишь? Это ты, — он показал на изображение девочки с длинными волосами и туловищем-палкой. — А это я. — Он указал на мальчика с веснушчатым лицом и такой же палкообразной фигурой.

Господи, почему ты не дал мне таланта!

Скотт, прерывисто вздохнув, взял одну из записок и положил ее поверх поздравления с днем рождения.

— Смотри, Сэм.

Я сразу все увидела, и мой мир рухнул в бездну. Я не смогла произнести ни звука. Детские каракули на открытке и записка были выведены совершенно одинаковым почерком, с тем же самым жирным Д.

Моим почерком.

— Нет, — прошептала я. Слезы застилали взор. — Нет, я не понимаю. Я не помню, чтобы писала хоть одну из них. И зачем…

Скотт сложил поздравительную открытку, а когда поднял голову, я невольно удивилась — сейчас он выглядел совсем подростком.

— Прости меня.

— Перестань говорить об этом! — закричала я, глядя на брата. — Прошу тебя, перестань. Я не… я не сумасшедшая.

Мама, бросившись ко мне, взяла в руки мое лицо. Ее глаза были ясными, в них не осталось ни следа сна или алкоголя.

— Да мы знаем это, милая. Это просто следствие постоянного стресса. Мы поможем тебе.

Из-за ее плеча я посмотрела на папу.

— Ты считаешь меня сумасшедшей? — спросила я срывающимся голосом.

— Конечно нет. — Он смотрел куда-то в сторону, желваки на его лице ходили ходуном. — Никогда, моя девочка, никогда.