А через месяц Таня подкараулила его у проходной и, не поднимая глаз, сообщила о своей беременности.

Стрельцов впал в ступор.

– Как так? Нет, так не бывает! Этого просто не может быть! Чтобы так, с первого раза? Ты в этом уверена? – повторял он как заведенный.

– Уверена, была у врача, – монотонно повторяла Кукушкина и, подняв на него глаза, тихо, но твердо сказала: – Я, Гена, буду рожать. И это не обсуждается.

– Как – рожать? – чуть не плакал Гена. – Так, с ходу? Ты что, Кукушкина, спятила?

– С ходу? – недобро усмехнулась Таня. – Мне через неделю двадцать девять. Это не с ходу, Гена. Поверь. – И, развернувшись, с высоко поднятой головой пошла прочь.

Убитый Генка поплелся за ней.

Долго сидели на лавочке и молчали, а потом он снова пытался уговорить ее на аборт.

Сцепив зубы, Таня молча качала головой.

И Стрельцов понял, что влип окончательно. Такие, как эта Кукушкина, серые, тихие мышки на деле оказываются крепче закаленной дамасской стали, и с ними не сладить. Надо было придумать, как быть.

Уволиться с работы он не мог – молодой специалист. Тогда с этим было строго. А остаться в положении подонка и подлеца… Нет, мог, конечно. Но не хотел.

Месяц Генка раздумывал. Ловил на себе осуждающие взгляды коллег. Теперь Кукушкиной сочувствовали все без исключения. А Генку, разумеется, считали подлецом.

Через месяц Генка сделал Кукушкиной предложение.

Таня расцвела лицом и царственно кивнула – согласна.

Расписались они еще через месяц, и несчастный, но честный Стрельцов переехал в квартиру жены.

Это была крошечная двухкомнатная квартирка, где проживали еще Танин брат с женой и маленьким сыном.

Замужество старой девы-сестры в их планы не входило – Таня нянчилась с племянником, варила обеды и убирала квартиру. А теперь все катастрофически поменялось и вообще рухнуло в тартарары. Новая родня здоровалась с Генкой сквозь зубы, тут же были поделены полки в холодильнике и назначена очередь в ванную. Бедная Таня, теперь уже Стрельцова, страдала от страшного токсикоза и всемирной несправедливости. Ей искренне казалось, что брат с золовкой будут счастливы ее замужеству.

И начался ад. Таню все время тошнило – ни готовить, ни есть она не могла. Возле кровати стоял старый таз, куда она без конца блевала.

Сжав зубы, Генка Стрельцов варил себе пельмени под презрительным и насмешливым взглядом Ируси, Таниной золовки.

Домой ноги не несли. Как-то явился поддатый в полпервого ночи – с горя отрывался у друзей. Дверь ему не открыли – соблюдай правила общежития! Пришлось ночевать на вокзале.

Устроил скандал жене. Та плакала, объясняла, что брат ответственный квартиросъемщик и ничего поделать она не может.

Летом Таня родила девочку. Стрельцов встречал жену у роддома. Медсестра торжественно вручила ему туго спеленатый комок. Генка рассеянно глянул на дочку и затосковал – ничего к этому ребенку он не почувствовал. Ни-че-го! Так бывает? Ему казалось, что к дворовому щенку он бы испытал больше нежности и умиления.

Девочку назвали Наташей, в честь Таниной матери.

Наташа оказалась крикливой и болезненной, ночами Стрельцовы совсем не спали. Ируся стучала в стену: