Да что бродяги! Эта заразная привычка глубоко укоренилась даже среди военных егерей, а ребята там тертые, но и они подцепили бациллу ненависти.
Не раз и не два происходили стычки егерских пикетов с изгоями. С ранениями, трупами. По возвращении начинался разбор полетов. Командир бригады полковник Нефедов и главный «дипломат» клана Хвощ усаживались за стол переговоров и вели продолжительный торг.
И как обычно: баш на баш, жизнь на жизнь. Или на какую-то адекватную замену. Да-да, в АТРИ была и такая система расчетов. Оружие, медикаменты, продовольствие. Их количество определялось ценностью того или иного изгоя.
Мое отношение к мутантам было нейтральным. Они ни хорошего ничего мне не сделали, ни плохого. За исключением диких, но это особый случай. В клан изгоев они не входили, власть Будды на них не распространялась, за диких он не отвечал.
– Мне все равно: мутант ты или нет, – сказал я. – Предпочитаю судить о людях по их поступкам.
Его брови удивленно взлетели. Похоже, нечасто ему доводилось слышать такой ответ. Потом он сообразил.
– Ты исключение, – кивнул Жрец. – Сразу видно новичка, еще ничем не испорченного, не нюхавшего пороха и дыма.
Он закусил нижнюю губу:
– Хотя нет: ты не новичок. Ты уже был в АТРИ, но твои прошлые воспоминания стерты. «Протокол А». Стандартная процедура.
– Что за чушь?! – вскинулся я.
– Не спорь, лучше выслушай факты. Тебе уже наверняка сказали, что вернуться на Большую землю ты не можешь: твою память нельзя стереть без фатальных последствий для мозга. Я прав?
– Допустим.
– Значит, я прав, – покачал головой Жрец. – Тебя не обманули, так оно и есть. Но всей правды не сказали. Видимо, не захотели сказать. Есть еще вариант – они сами не в курсе.
– И в чем же заключается вся правда?
– Технология стирания памяти долго была несовершенной. Одноразовой, как бумажное полотенце. Повторно проделать эту процедуру было невозможно. Мозг необратимо менялся. Несколько лет назад методы усовершенствовали, теперь с человеческой памятью можно творить то же, что с компьютерным диском: многократно стирать и записывать. Но на «старичков» это не распространяется. С вами такие штуки не проделаешь. Ты покинул АТРИ в девяносто пятом году, совсем еще ребенком. Тебя под чужой фамилией пристроили в другую семью или отдали в детдом.
– Я детдомовский, – подтвердил я.
– Так я и думал. Следить за тобой не имело смысла, тем более в девяностые. Тогда творились вещи куда круче. Тебя потеряли. И, похоже, совершенно случайно ты вновь попал в их поле зрения. АТРИ понадобилась свежая кровь. Молодой человек с детдомовским прошлым – идеальная кандидатура. Никто из вербовщиков не связал Артема Павлова с Андреем Белоголовцевым.
– Хорошо, – задумчиво проговорил я. – Предположим, я на самом деле когда-то жил, а может, даже и родился в АТРИ. Чисто теоретически. Но почему ты решил, что Андрей Белоголовцев – это я?
– Потому что мои глаза меня не обманули. Ты очень похож на отца, – усмехнулся Жрец. – Вылитая копия. Хочешь взглянуть на его фото?
Я кивнул.
Жрец протянул мне пожелтевшую от времени фотокарточку. На ней были изображены двое: в первом я без труда опознал Жреца, только он был помоложе и поупитанней, а вот второй… Сердце екнуло. На меня в упор глядело мое изображение. Вылитая копия, как сказал собеседник.